4 незримая кысь, — перебирает лапами, вытягивает шею, прижимает невидимые уши к плоской невидимой голове, и плачет, голодная, и тянется, вся тянется к жилью, к теплой крови, постукивающей в человечьей шее: «Кы-ысь! Кы-ысь!»

Сколько же я слышала и читала про "Кысь" Т. Толстой, и вот-таки прочла ее.
Итак, история представляет собой постапокалиптический роман с элементами антиутопии. Сюжетно роман распадается на две части: когда Бенедикт - главный герой, обычный человек-канцелярский работник, переписывающий книжки, а потом вдруг становится зажиточным, женившись на дочери Главного Санитара. При этом, действие происходит в будущем после Взрыва, где мир откатился в своем развитии на много веков назад. Язык в романе старый, с налетом неграмотности, мысли персонажей кажутся глупыми, но в какой-то момент понимаешь: да, глупо звучит. Но мысль-то глубокая. Новые люди работают на государя, получают какое-то жалование, но главная валюта - мыши, которые живут в каждом доме, только лови. И при этом все равно есть те, кто живут бедно, почти нищие. Из книг и искусства что-то, совсем крохи, осталось у Прежних (тех, кто выжил сразу после Взрыва и не умер), но в основном фонд безвозвратно утрачен. То, что осталось, теперь принадлежит перу Государя, и бесчисленное количество раз переписано. И вот Беня в своей прошлой, дозажиточной жизни, переписывал книги и восторгался Государем. И став зажиточным и узнав, что автор-то не Государь, погрузился в мир настоящей литературы и искусства. Деревня, понятное дело, из него выехать не смогла. Но неуемное, тугое в груди чувство несправедливости и обиды за литературу и искусство пробуждают в нем бунтаря. Пусть Бенедикт говорит и выглядит глуповато. Пусть с одинаковым интересом читает Пушкина и журнал "Коневодство" и пусть даже ставит знак равенства между ними. Главное ему не все равно. Главное, что в нем пробуждается сила. Сила, которую может пробудить только искусство, в частности, литературное.
Единственное, что утомляло во время чтения - это древнерусский язык, но это обосновано последствиями постапокалипсиса.