4.5 Я хочу в Холмогоры!

Иногда в простоте скрывается куда больше смысла, нежели в самом сложном... В "Сереже" Вера Панова продемонстрировала именно эту мысль, показав на фоне пропитанной непосредственностью ребенка жизни насколько легко ранить детскую душу взрослому своими заскорузлыми руками.

С одной стороны, маленький Сережка настоящий малыш - не только по возрасту, а и по непринужденности и естественности: делится своим пониманием фразы "«конь стал как вкопанный», а потом поскакал," - "значит, его откопали", наслушавшись рассказов, идет "бить" татуировку, в кино просит маму, если она что-нибудь поймет, рассказать и ему, переживает, что его считают из-за волосиков похожим на девочку. С другой же, мальчишка - это уже полноценный человек (о чем многие забывают, заводя детей), на чью долю выпадают настоящие страдания из-за мерзкой мамаши. Крепитесь - сейчас будет поток гневного возмущения относительно этой особи женского пола.

При том, насколько тонко чувствующим малышом является Сережа, что становится уже даже из просьб не читать ему сказку о дровосеке с женой, завевших своих детей в лес и бросивших там, его мать еще до основных событий нашей истории доводит до постоянного чувства неловкости за свои желания или неопределенность не только перед ней самой, но уже и перед посторонними людьми:

Он сказал «да» потому, что ей хотелось, чтобы он сказал «да».

Ему уже расхотелось копать, он только что задумал переложить свои фантики — бумажки от конфет — в новую коробку; но было неудобно не покопать хоть немножко, когда мама так сказала.

— Я хочу пить, — сказал Сережа.
— Не выдумывай, — сказала тетя Паша. — Ничего ты не хочешь пить.
Это она ошиблась: ему в самом деле хотелось пить. Но когда она так сказала, ему стало хотеться меньше.

Когда же по своей воле (дети не являются полноправными избирателями в вопросах последующих браков родителей и рождения им братьев-сестер) эта женщина приводит в дом, где всегда (для Сережи в его коротенькой жизни - это "всегда") они жили вдвоем, ведь папа погиб на войне, сначала отчима, а затем и нового ребенка, экзекуция усиливается. Нет, мать Сережи ни в коем случае не причиняет ему боль сознательно, но от этого, пожалуй, еще больнее: ребенок налаживает контакт с добрым новым отцом - мать делает замечание, что он уже не маленький, стыдно проситься на руки; когда отчим Коростелев в момент забирания ребенка из роддома целует впервые полученного в руки младенца, мать лишь сетует, что не стоит так делать, ведь малыш легко ловит инфекции - когда же в тот же день Сережка забирается на кроватку и протягивает пальчик, чтобы нежно прикоснуться к такой приятной коже братишки, мать врывается в комнату с воплями, чтобы тот не смел грязными руками лезть к ребенку и вообще ушел бы отсюда. Вместо того, чтобы облегчить своему ребенку обновленную измененную жизнь, мать Сережи, будто специально, дополняет ее уменьшением и без того микроскопического своего материнского внимания, и кучей запретов и ограничений.

И ведь это еще далеко не конец. Неожиданно у Коростелева получается осуществить перевод по работе в Холмогоры, куда также имеет возможно переехать продолжать работу в школе мать Сережки. Вот только для мальчика нет места в этих планах:

— Папу переводят туда на работу.
— И мы с ним?
Он задает точный вопрос и ждет точного ответа. Но мама, как всегда, сначала говорит кучу посторонних слов:— Как же его отпустить одного. Ведь ему плохо будет одному: придет домой, а дома никого нет… неприбрано, покормить некому… поговорить не с кем… Станет бедному папе грустно-грустно…
И только потом ответ:
— Я поеду с ним.
— А я?

т.е. мужчину оставить нельзя, а сына - пожалуйста???

— А Леня?..
— Но он же крошечный! — с упреком сказала мама и покраснела. — Он без меня не может, понимаешь? Он без меня погибнет! И он здоровенький, у него не бывает температуры и не опухают желёзки.

я понимаю, что имела ввиду эта женщина, но ее формулировка означает исключительно то, что поняли Сережа и все мы!!!

Леня заплакал. Мама побежала к нему, чуть не наткнулась на Сережу и сказала ласково:
— Ты бы чем-нибудь развлекся, Сереженька.

контекст: через несколько часов мать с младшим сыном и отчимом уедут и неизвестно когда увидятся с Сережей - действительно, зачем проводить последние минуты со старшеньким, лучше весь этот день посвятить здоровенькому и счастливому младенчику...

Если бы была такая возможность, я бы кастрировала таких будущих родителей. Ты никогда не угадаешь какие из твоих слов ребенок воспримет очень болезненно, не потому, что он тепличное растение, а потому что дети все воспринимают буквально. Поэтому, задумываясь о том, чтобы родить, - ты обязан осознавать всю ответственность, которую будешь нести перед маленькой новой личностью, отдельной от тебя. Или не рожать - ведь рожать нельзя для стакана воды или продолжения себя (ты Эйнштейн, да Винчи что ли - без твоего продолжения мир совсем не изменится). Рожать можно лишь для того, чтобы обеспечить благодаря своим возможностям и опыту более легкое существование и адаптацию беззащитному маленькому новому существу! Иначе человечек, как и маленький Сережка, почувствует свою ненужность и никчемность:

Он бы кое-как смирился, если бы Леня оставался тоже. Но они бросают только его одного! Только он один им не нужен!
«На произвол судьбы», — подумал он горькими словами из сказки про Мальчика с пальчика.
И к обиде на мать — к обиде, которая оставит в нем вечный рубец, сколько бы он ни прожил на свете, — присоединялось чувство собственной вины: он виноват, виноват! Конечно, он хуже Лени, у него желёзки опухают, вот Леню и берут, а его не берут!

Сережа не мог избавиться от мысли, что они оставляют его не потому, что он там расхворается, а потому, что он, нездоровый, будет им обузой. А сердце его понимало уже, что ничто любимое не может быть обузой. И сомнение в их любви все острее проникало в это сердце, созревшее для понимания.

Спойлер: И какое счастье для уже покалеченного взошедшими ростками отторгнутости самой родной малыша Сережи то, что хотя бы отчим не сумел оставить ребенка, осознал, "это вивисекция какая-то получается". А должна, обязана была бы мать!!!