4 Об ограниченности ума

Привыкнув к философским трактатам античности или максимум середины ХХ века, как-то не задавался вопросом о том, чем же занимаются философы сегодня.

Как видно из заголовка, в труде затрагивается достаточно интересная тема, которая перекликается с результатами большинства исследований, хором говорящих о том, что мы знаем лишь малую часть потенциала человеческого мозга. Попытке ответить закономерный вопрос — почему же мы не видим проявлений этого потенциала в нашей повседневной жизни и посвящена эта книга.

Причины, породившие окружающий нас мир постмодерна, очевидно проистекающий из ограниченности массового сознания, не могущего помыслить альтернативы существующему порядку вещей, довольно очевидны — ограничения человек накладывает на себя сам, как в рамках внутренней психологической борьбы с бессознательными, так и в попытках организовать мирное и продуктивное сожительство.

Смирнов искусно делит возможные причины и проходит по каждой из них в отдельности. Собственно, структура книги явно отражает шаги и углы обозрения предмета. Вытеснение травмы, табу, тотем, перекладывание ответственности, а с ней и свобод на авторитет — по каждому из этих пунктов проведено интересное исследование.

Несмотря на интересный материал и соображения автора, вызывает книга двоякие ощущения. Обилие явно переусложнённых или устаревших («нейрональный» вместо «нейронный», или «семисферы головного мозга») терминов в рассуждениях может быть авторским стилем, однако явно снижает эффективность в донесении самой мысли до широкой аудитории. Порой концентрация подобного рода реликтовых слов вызывает подозрения, что они туда вставлены далеко не случайно.

С точки же зрения самой научности тоже не всё гладко. Несомненно, пытаться объять столь широкую тему с привлечением аргументации из истории, политологии, психологии и медицины вряд ли под силу кому-то одному. Однако, упоминание «правополушарного» мышления несколько удручает, ибо даже не имея медицинского образования можно знать о том, что этот миф о глубоком разделении функций «семисфер» был развенчан более 10 лет назал.

Ко всему прочему для чисто научного исследования в труде слишком много от самого автора. Детские воспоминания, история из жизни — мало подходящий материал для беспристрастного анализа.

С другой стороны за красивые пассажи вроде «господство копий, отнимающих у художественного оригинала «ауру», предстает дающим два эффекта: эстетизацию политики в фашистском государстве и политизацию эстетики – в большевистском» книге можно простить многое.

Печально, что эмоционально порицая советский эксперимент и всё с ним связанное, автор сам же поддерживает безальтернативность в восприятии наступившей реальности.

Забавно, что книге, повествующая о том, как человечество брело в тупик и поймало себя в ментальную ловушку постмодерна, в итоге, наоборот, даёт надежду на продолжение развития человечества и смену общественной парадигмы. Ведь приводя примеры из истории, автор наотрез отказывался рассматривать экономическую составляющую общественного устройства на том или ином этапе.

Об ограниченности ума