5 Как простые смертные самого дьявола убивали

Сейчас я стоял над этим трупом /.../ было чувство глубочайшего изумления перед тем, как мог такой, на вид совершенно обыденный и отвратительный мужик влиять на судьбы России и на ход жизни великого народа.

В этом издании собраны воспоминания участников убийства Распутина – Владимира Пуришкевича и Феликса Юсупова. Рассказ первого мне показался забавным, а от второго буквально пробегали мурашки по спине. С точки зрения обоих заговорщиков Распутин представлял опасность не только для монархии, но и для всей России. По их воспоминаниям, он своим поведением не только дискредитировал Императора и его семью, но ещё и способствовал тому, что всякие проходимцы, имеющие корыстные цели, могли получать высокопоставленные должности, влиять на судьбу России так, как будет на пользу им, а не всей стране.

В рассказе Пуришкевича большая часть отведена самому убийству и плану. Задуманное было решено совершить в доме Юсупова, пригласив «старца» на чай. К чаю прилагались отравленные цианистым калием пирожные. Убить Распутина представилось делом нелёгким – этот «бес» уж больно догадлив и хитёр. План нужно было придумать такой, чтобы у жертвы не возникло ни малейшего сомнения о намерениях убийц. Со слов Пуришкевича, выглядело это так:

Закончив чаепитие, мы постарались придать столу такой вид, как будто его только что покинуло большое общество, вспугнутое от стола прибытием, нежданного гостя.
В чашки мы поналивали немного чаю, на тарелочках оставили кусочки пирожного и кекса и набросали немного крошек около помятых несколько чайных салфеток; все это необходимо было, дабы войдя Распутин почувствовал, что он напугал дамское общество, которое поднялось сразу из столовой в гостиную наверх. Приведя стол в должный вид, мы принялись за два блюда с пти-фурами. Юсупов передал д-ру Лазаверту несколько камешков с цианистым, калием, и последний, надев раздобытые Юсуповым перчатки, стал строгать ножом яд на тарелку, после чего, выбрав все пирожные с розовым кремом (а они были лишь двух сортов; с розовым и шоколадным кремом) и. отделив их верхнюю половину, густо насыпал в каждое яду, после чего, наложив на них снятые верхушки, придал им должный вид. По изготовлении розовых пирожных мы перемешали их на тарелках с коричневыми, шоколадными, разрезали два розовых на части и, придав им откусанный вид, положили к некоторым приборам.

Довольно комично звучит рассказ Пуришкевича об ожидании знаков от Юсупова, находящегося внизу вместе с Распутиным и пытающегося подсунуть жертве пирожные с отравой. Томительное ожидание терзало заговорщиков, в то время как внизу явно что-то шло не так. Юсупов в тот момент пытался уловками и хитростью осуществить план. Казалось бы, всё так легко! Всего-то, напоить отравленным вином или дать съесть яд, спрятанный в сладостях. Но жертва была не совсем обычной. Несколько раз Юсупов описывает глаза Распутина и отвратительное чувство, что жертва смеётся над ним и ухмыляется. Вот-вот, всё мероприятие сорвётся.

Он смотрел на меня дьявольскими глазами.
В эту минуту я его особенно ненавидел и готов был наброситься на него и задушить.
В комнате царила напряженная зловещая тишина.
Мне показалось, что ему известно, зачем я его привел сюда и что намерен с ним сделать. Между нами шла как будто молчаливая, глухая борьба; она была ужасна. Еще одно мгновение, и я был бы побежден и уничтожен. Я чувствовал, что под тяжелым взглядом Распутина начинаю терять самообладание. Меня охватило какое-то странное оцепенение: голова закружилась, я ничего не замечал перед собой. Не знаю, сколько времени это продолжалось.

Рассказ очень напряжённый, напряжённость о омерзение передаются читателю во всех красках. Кажется, что даже убитый Распутин не побеждён до конца:

Вдруг его левый глаз начал приоткрываться… Спустя мгновение, правое веко, также задрожав, в свою очередь приподнялось, и… оба глаза, оба глаза Распутина, какие-то зеленые, змеиные, с выражением дьявольской злобы впились в меня…
Я застыл в немом ужасе. Все мускулы моего тела окаменели. Я хотел бежать, звать на помощь, но ноги мои не двигались, голос не повиновался…

В самом деле, ощущение сложилось, что в ту ночь был убит сам дьявол.