4.5 Беспросветный мрак

«Экой проклятый народ!»— резюмирует управляющий Никита Фёдорович в перерыве между нагоняем мужикам-работникам и приятным чаепитием.

Конечно, в устах отрицательного персонажа фраза приобретает несколько ироничный оттенок, но если на время оставить в стороне саму ужасную и бесчеловечную систему узаконенного рабства, то окажется, что всё зло, с которым сталкивается главный герой повести — крестьянин Антон — исходит от таких же, как он, простых людей. Воры, разбойники и конокрады, ловкие дельцы и даже сам самодур управляющий, ставший таковым исключительно по милости жены, состоявшей в отношениях с покойным помещиком, — это не представители дворянства и уж тем более не пришельцы с Марса, а такие же точно обычные жители российской глубинки, многие из которых сами в прошлом были крепостными. Причём бОльшие неприятности (если слово «неприятности» вообще применимо к тому ужасу и горю, с которыми вынужден мириться Антон) доставляет герою не просто незнакомец, а ближайший член семьи.

А что же сам главный герой? Можно ли его в чем-то упрекнуть? Добрый, честный, отзывчивый, работящий и даже обученный грамоте — у него нет ни малейшего шанса на спокойную жизнь на земле, где выживают только люди без совести. Даже поступи он по-другому, нет никаких сомнений, что рано или поздно его ждала бы та же горькая участь.

Это не значит, что в повести, кроме Антона, совсем нет положительных персонажей или тех, кого можно назвать «сочувствующими». Но это по большей части купцы или фабричные рабочие — то есть вольный городской люд.

Дворяне-помещики до конца повествования остаются внесценическими персонажами, и всё, что мы о них знаем — это то, что живут они за тридевять земель, в столице, и настоящим положением дел в имении, как видно, не слишком интересуются. Да если б и интересовались, то все адресованные им письма всё равно перехватывает «свой человек» управляющего.

Интересно, что Григорович показывает историю с разных сторон: и глазами Антона, и глазами управляющего (вся глава, пронизанная изящным юмором и сарказмом, ещё больше оттеняет рассказ об обречённом и безрадостном существовании главного героя), и даже со стороны «незаинтересованных лиц» — посетителей постоялого двора. Повествование лишено так свойственных русской классике долгих философских рассуждений, а авторский язык на удивление прост, даже суховат — пока дело не касается диалогов. Вот уж где Григорович в полную силу развернул свой писательский талант! Все, абсолютно все герои повести наделены характерной речью, воспроизведены даже язык цыган и диалектные говоры разных губерний. Чтение больше напоминает просмотр готового фильма — настолько яркая и живая картинка складывается перед глазами. Одна беда — уж больно мрачные мысли одолевают зрителя...