4

Сравнение странное и даже дикое, но „Лаз“ донельзя близок „ Игре в бисер “ Гессе. Близок, разумеется, тематически и идейно. Близок проблематикой, которая высвечивается и там, и здесь. О форме пока не говорим.

Яркие детища времени. „Игра“ пишется в годы фашизма в Германии, „Лаз“ − в печально (а может, не вполне) известный девяносто первый. Мне близко видение Марковича, согласно которому Гессе задавался вопросом, как спасти человеческое и духовное начало, когда рушится привычный мир и гибнет культура вообще. Маканин, смею предположить, задаётся теми же вопросами. Оба прибегают к схожим образам и средствам: у первого − Касталия, утопически вырисованная Педагогическая провинция, последнее прибежище поэтов и ученых, у второго − подземный мир, где скрываются и живут последние интеллигенты, поэты и люди духа вообще. Смысл существования в Касталии сводится к игре в бисер − к пустому, в сущности, занятию; в мире лаза если чем-то и занимаются, так только пустыми разговорами. Если и дальше упрощать, то выходит, что интеллигенция обречена в глазах обоих, и отчуждение от мира − ошибка. Трагическая для неё.

Это ключевые вехи сближения. Стоит понимать, что оба произведения совершенно различны как по духу, по наполненности, так и манере письма. И сближать их, конечно, нельзя: пропасть, их разделяющая, так огромна, что даже смешно.

Но при всём Маканин на диво прозорлив. И антиутопия его, так далеко, казалось бы, отстоящая от „живой жизни“, неудержимо к этой жизни стремится, в неё прорывается, иносказательно её описывает. И за прошедших двадцать лет перемены если и заметны, то, увы, к худшему. Сегодня, полагаю, Владимир Семёнович написал бы что похлеще, возьмись за ту же тему. Но это вольные фантазии.

Да, напоследок о языке и стиле. На первый взгляд: экстаз формы, слитой с содержанием в одно. Отстранённо, холодно, не без ненависти (но это вообще беда современной литературы: потеря сочувствия и злоба к своим же героям). И эта тема, как кажется, требует именно такого подхода. Всё бы хорошо, но на тот момент на литературу уже сильно влияет кино, и это влияние губительно: „Лаз“ слишком кинематографичен. Да, всё зримо. Временами − объёмно. Но приёмы, какими всё выписывается, уж слишком явно заимствуют из кинематографа. Дурную шутку играет и то, что повесть написана в настоящем времени. На выходе − скорее сценарий, чем качественная русская литература. А временами походит на переводную литературу (впрочем, язык Маканина всё-таки куда выразительнее и живее, чем обычно в переводах). Но тем, кто читает преимущественно переводную литературу (таких сегодня большинство), понравится несомненно. Беда в том, что Маканин, вероятнее всего, пройдёт мимо них.

Резюмирую: неплохо, но вторично. Это чувствуется даже при беглом прочтении, что увы.