4 История одного Наваждения.

"Как много в мире сумасшедших
они встречаются повсюду
от них нигде не уберечься
и никуда не убежать" (Г. Алексеев)

От наваждения никуда не убежать. Оно вгрызается в мозг, смачно хрустит логикой и, словно самый жестокий вирус, провоцирует озноб. Просыпаешься с застрявшей в сознании мыслью и засыпаешь, прокручивая пластинку граммафона в своей голове. Никуда от себя не спрятаться, никуда не убежать, никто не поможет. Время. Возможно. Правда не всегда, но вдруг оно немного облегчит лихорадку.

У Алексеева время – Предатель. Оно решило сыграть в свою игру, продлевая мучения героя, растягивая пытку наваждения. Оно пишет сюжет самостоятельно, прыгая через пласты линейного течения, нарушая свои же собственные законы. Так можно было? Любовь сквозь времена, а настоящим чувствам время не подвластно? Чушь. Все чушь. Забвению подвержено все и вся, даже могила может провалиться в небытие в один из наиболее темных зимних дней, а твои заслуги – останутся афишами в пыльной папке краеведческого музея. Сопротивляйся. Ломай человеческую сущность, кричи через века, встань из забытого склепа и с триумфом, лёгкой походкой перешагни через стрелки предателя.

Сюжет многословен, разобран на запахи, вкусы и чувства. Это не любовь, это болезнь, разрушающая сознание. Влюбится в образ и прочувствовать силу таланта, чтоб победить безжалостного противника. Что же так привлекло героя в этой женщине из прошлого – талант, красота, трагичность или власть над людьми? Все то, что не хватало ему, но так хотелось, так жаждала его душа и сознание. Временное пространство можно попытаться подвинуть в угоду себе. А лучше не самому, лучше пусть Она, резким тайфуном, ворвётся в его жизнь и привнесет в это бессмысленное существование свой порыв, свою энергию и обожание – это же нереально, но фантазии они таковы, иногда они обретают форму, поглощают целиком.

Госпожа Вяльцева, нет, простите, Брянская. Не все ли равно, не в имени суть, а в его звучании, в его воздействии. Талантливейшая и ярчайшая звезда конца XIX, начала XX века. Обладательница завораживающего голоса, гипнотически влияющая на людей циганскими романсами о вольной жизни, а также одна из очаровательных женщин того времени, как по красоте, так и по обаянию. Каждый был в нее влюблен, каждый хотел лишь немного полюбоваться ею, чтоб в душе разгорелся пожар обожания. Яркая, как пламя и страстная, как стон наслаждения. Каждый жаждал ее любви. Почему бы и главному герою не прыгнуть в омут, убежать от тусклой реальности, ворваться туда, где не ждали. Вот он, роман века, тот, которого он жаждал всю свою жизнь. Она в него влюблена как кошка, несёт глупости, как влюбленная поклонница, восхищается его стихами и сама, Господи, сама смотрит с нескрываемым обожанием. К черту поклонников, ревнивого мужа и надоевшую сцену. Счастье бегать на свидания через временные дыры, не замечая изменений в пространстве и в быту, любовь ослепляет, искусственно замазывая логичность времени и трагичность конца.

Завораживаемость текста, его волшебность от буквы к букве превозносят главного героя-любовника, подчёркивая его сомнительные достижения. За что ему это чудо? За какие такие заслуги? Два сборника стихов со скрипом напечатанные издателем, отсутствие эмпатии ко всем окружающим его людям, эгоистично направленные чувства вглубь себя и только в себя. Картины, которые он пишет, гениальны среди своих, лицемерно восхваляемые в кружке подобных, литературные шедевры, так мило одобренные пару-тройкой почитателей, даже преподавательская служба, которая его кормит, предательски презирается, как что-то мелкое и недостойное. Возраст за сорок, жизнь с мамой, отсутствие реализации и желания вообще что-то делать, восхваляя меланхолию, как единственный способ существования, одиночество, как смысл жизни. Всеобщее признание, яркость мгновения, богемная роскошь и обожание толпы – все это есть у нее. Так что же он так страстно полюбил? Женщину или все то, что она олицетворяет? И почему все так трагично закончилось? Не потому ли, что фантазии разбиваются о реальность, о прозу, о прозу жизни, заменяя стихи без рифмы на яркий голос страсти, перекрывающий шуршание граммафонной иголки.

Я думал о загадочности твоего обаяния. Ты, разумеется, красива. Ты очень красива. Ты феноменально хороша. И ещё от тебя исходит сияние славы. Оно опьяняет и ослепляет. Но это не все. В тебе есть нечто непонятное, неуловимое, не поддающееся осмыслению.

В тебе есть все то, чего у меня никогда не будет, все то, что даётся свыше. Я подчиню все это себе, заставлю восхищаться мной, забывая о себе, а потом разрушу все до основания, потому что, так и не смирюсь с собственной серостью.

Жаль всех. Жаль не сбывшихся надежд, жаль второстепенных героев, по-свински засунутых на второй план. Анастасия, Одинцов, Ковыряхин, Знобишин – они также сильно любят, также ослеплены страстью, также страдают. Но им не дают даже возможности оправдать себя, они не достойны быть рядом, они мешаются, путаются под ногами. Они посредственны, но также ярки и если их вовремя не погасить, они могут затмить и самого главного мечтателя, а он не может этого допустить. В этом романе эгоизму поется ода, в этом романе гений только один. Брянская – это средство, а бриллиант так и остался в ящике стола, спрятанный тот всех.

Я раздваиваюсь. Я живу в настоящем и в прошлом, в реальности и в месте, в существующем и в призрачном. Меня целого уже нет. Мое бытие фрагментарно.

Город. Он сам по себе. Он вне времени. Фанари также светят в сумраке, кладбища навевают мысли о вечном, а дома стоят веками, пока в них обитает жизнь. Город – герой поневоле, он тихий свидетель всего того безобразия, что творится вокруг. Мрачно, нахохлившись и нехотя он впускает в свои парки, показывает лишние надписи, рассказывает историю своих значимых мест. Вот, смотрите, мое величие вечно, а ваше - унесет время, перегорит, погибнет, уйдет в небытие.

Итог закономерен. Два пути разрушения – яркий, на пике, но всё-таки конец. Или тихий, непонятный, на ступеньках славы, так и не нашедший в себе силы подняться выше. Предсказуемость и беспощадность времени. То ли мистика города, то ли страх, то ли сильное желание и наваждение – но ничем хорошим это не могло закончится. Все остались в проигрыше, у времени выиграть невозможно. Оно шулер тот ещё.

Этот роман похож на исповедь. Его предысторию надо читать, иначе многое будет казаться странным. Алексеев много, просто с мясом, отодрал от себя, раскрыл свои мысли, показал все то, что белыми ночами прятал в аккуратно сложенные папки. Также как и автор, главный герой не достиг признания при жизни, роман Алексеева опубликовали после относительно ранней смерти автора. Поневоле чувствуется лёгкий ветерок судьбы, предопределенность, которая эпитафией увековечилась в печатном виде и размножилась тиражом. Роман специфический, фантазийный, на грани сна и яви, реальности и выдумки. Хотя что такое реальность, как не наша создаваемая действительность в мире конкретного человека. Автор, герой – они жили так, существовали так, объявили миру, что презирают границы и плюют на рифму. Не смог определиться в жизни, зато точка вышла с жирным утверждающим финалом, трагичным как сама судьба, весомым, как гранитная набережная, запутанным, как "колодцы" Петербурга и закономерным, как все в этом мире. Законы времени никто ещё не нарушал, не будем же и мы этого делать.