4

«Это всё, что останется после меня», - спел когда-то Юрий Шевчук. Наверное, каждый задавался мыслью, какой след мы оставим в этом мире, что передадим потомкам. Есть своя ирония в том, что, прожив полную трудов жизнь, видный академик, государственный и общественный деятель, а некогда – крепостной крестьянин Александр Васильевич Никитенко вошёл в историю прежде всего как автор интереснейшего дневника. Получается, прославила его не честная и активная служба на благо просвещения, не научные работы, которые сейчас вряд ли кому-то интересны, а документ, который он создавал исключительно для себя. Этот не предназначенный для печати дневник раскрывает перед нами зоркого и строгого наблюдателя, вовсе не склонного щадить своих современников, даже самых маститых.

Как бывший крепостной, Н. прекрасно знал цену труду и знаниям, благодаря которым он и добыл в итоге свободу. Уже тогда он понял, что даром ничто не даётся, и в жизни для достижения приходится много ждать, бороться, терпеть разочарования и работать не покладая рук. В самом начале своей петербургской жизни Н. чудом избежал участия в деле декабристов и весьма чётко усвоил урок: перемены должны быть не резкими и внезапными, а постепенными и глубокими. По своим политическим взглядам Н. – умеренный либерал, правее, например, Кавелина и Костомарова, с годами его настроения будут становиться всё более лоялистскими. Было бы интересно сравнить его политические воззрения со взглядами другого умеренного либерала, историка и правоведа Бориса Чичерина, но, увы, он в дневнике не упоминается ни разу.

Кстати, об упоминаниях. У профессора по кафедре словесности сформировалась довольно странная оптика. Н. прожил довольно долго, он умер в 1877 году и вёл дневник практически до самого конца. Но в литературе он, похоже, гораздо внимательнее следил за авторами его… не молодости, а, скажем так, ранней зрелости. Тех, кто проявился в 1830-40-е годы. Да, он отдаёт должное Тургеневу и Гончарову, как и другим мастерам слова. Много пишет о Вяземском, которого мы привыкли знать как мастера афоризма и при этом довольно посредственного поэта. Всплывают и иные имена: Островский, Писемский… А как же наши главные титаны: Толстой и Достоевский? Лев Николаевич упоминается в дневнике несколько раз – в основном, в связи с его ранними произведениями. Великий роман «Война и мир» - упомянут единожды: в этой заметке Н. нещадно ругает Толстого за то, что тот «не так» показал Бородинское сражение. Исказил, в общем, историческую правду. Ещё поразительнее отсутствие Достоевского – писатель упоминается лишь единожды, мимоходом, в связи с закрытием журнала «Время». Просто… как?! Пожалуй, полное игнорирование Фёдора Михайловича Достоевского является для меня главной загадкой дневника Александра Васильевича Никитенко.