0 Конец оценок

«То, что он не умер вместе с остальными, лишало всякой законности его высказывания на личные и другие, такие же незначительные темы»

Нууууу я не знааю!!!! (капризно, мигренисто, стервозно, истерично, лошадь и немного нервно, «Захаааар!» - как прочтёте уж) Я не знаю кто такой Лутц Бассман, он же Антуан Володин, он же Мануэла Дрегер, он же.. Изольда Меньшова.. она же Валентина Понеяд (а ну-ка проверь). Никого не знаю, но мне уже никто не нравится, особенно учитывая, что они все живут в одной голове. Не знаю в чьей! Но им явно тесно — и они хотят вторгнуться в мою, провести зачистку, выжечь напалмом мирное коренное население в стадии гомеостаза и воцарить там ПОСТЭКЗОТИЗМ! Я не знаю, что это! Пжалста, нинада! Я не знаю зачем столько восклицательных знаков! (годовой лимит почти исчерпан, и где мне их брать теперь? Под 11% у Маяковского?! Больно жирно. Да и не разговариваем мы с ним давно) И если б я знала, что из бэд-трипа положено выходить через такую вот книжку, я б ещё недельку не выходила, пока не откроется другой портал. Но я ж не знала! А теперь уж все схлопнулось — назад дороги нет — позади зеркало тарковского, зона стругацкого (или наоборот) и пепел каутского стучит в сердце. Вся в саже, прахе, тлене, мазуте, тухлой и глухой сталкерской воде птичьем помёте, всклокоченных вонючих перьях, и радиационный след стелется — но по эту сторону добра и зла. Соблюдайте дистанцию!

Уф, попустило.. Теперь другие знаки. На самом-то деле, мне обычно начхать на авторские права. Авторское дело маленькое: поставил точку и всё — текст уже тебе не принадлежит. В лучшем случае издательству «Вечность» (А какие там, позволь спросить, гонорарные ставки? - как справедливо интересуется писатель А. Волос). Поздно приходить к читателю в кошмарах и комментариях на тему, что ты там хотел сказать, а тем более приводить с собой толпу своих доп. сущностей (в очередь, сукины дети!) — мы уж теперь сами как-нибудь тут. Творец, висящий над душой, не очень-то позитивно влияет на свободу воли, да и незамутненное восприятие события-текста тоже. Но перед нами случай особый, то есть рядовой для совриска: смотришь ты, допустим, на картину (арт-объект) в прохладном гулком лофте, и вариантов развития мысли количество ограниченное. Раз: нихъя не понятно, но очень интересно. Два: я тож так могу. Вот так вот все не-хочу-думать-чем чёрным забрызгать, а сверху чучело птички приколотить. И надпись: «Это не птичка». И подпись: ….Но тут набежит перепуганный искусствовед: «Не-не, так нельзя, - говорит, - надо чтоб имя было «культурно гибридное», а то как же тогда «расшатать решётки языков ради торжества и провала, провала и торжества наднациональной литературы униженных и притесненных». Отойдите, гражданка, концептуализма на вас нет! Соблюдайте дистанцию. Подпись: Варвалия Лоденко, она же Лутц Бассман, она же Антуан Володин. Да, и вот вам буклет с комментариями. Точки мы не ставили — у Маяковского дорого брать.»

Зря я, конечно, тот буклет прочитала... Антуан Володин — буду, все же, считать его корневой сущностью, утомилась — картинки рисует до примитивности простые, хороший писатель: он пугает, а нам страшно. И душно. И липко. Хотя, казалось бы, что: обычный черный квадрат постапок. В потерянном во времени, в метапространстве и в пасти безумия безымянном мире — в мире живых позвоночных - есть телевизоры, а в них «ксенофобы-журналисты» ,«развлекатели-милитаристы» и белый шум, в двери то и дело звонят продавцы «Бардо Тхёдол» и карманных «Некрономиконов» («Не хотите ли поговорить о Говарде нашем Лафкрафте?» - спрашивают, должно быть), по искореженным напалмом развалинам скачут чумазые святые, выкрикивая непристойности, в гетто прячутся прекрасные недочеловеки - без крыльев, но с прочими монструозными мутациями — «самцы, самки или того хуже», последние «уйбуры», последние русские, ещё другие существа новой формации — в медицинских масках на брезгливых физиономиях, там малярийно-болотистые рынки органической еды на ином берегу — туда довезёт на пароме Ной-Харон, если сможешь доказать, что ты навозная муха, и вовсе не хочешь примкнуть к мировой революции и увидеть «начало эгалитристской эры», сям — приобретшие эшеровскую геометрию высотки на проспекте Братьев Самагон: с гнездами вонючих орлов на крышах — можно отгонять их, если сохранилось стремление к «социальной интеграции». Но надо торопиться — незримые «официальные гоминиды», с глухих, как крышка люка, небес то и дело бесцельно применяют загадочное оружие античеловеческой силы, после которого остаются только черное пространство между сном и смертью, сумрачное пустозвучье, тошнотворный хаос, химически стабилизированная жуть и омерзительно чавкающий под руками гудрон, в который ты неминуемо превратишься. Вжууух! Всё, не успел. Никто не успел. Вечность пахнет нефтью — какие уж тут гонорарные ставки?

Никто не успел. Никого не осталось. Сгорели все. Остались говорящая мертвая птица, говорящая неполиткорректная кукла, воспоминания, ведущие в никуда, и говорящий Гордон Кум (он тоже не успел), который их вспоминает, медленно погружаясь в мерзкую жижу, которая была его семьей, которая была его друзьями, которая была его домом, которая была его городом, которая была его жизнью, которая смерть, которую вспоминает Кум. Валяется в смерти, копается в смерти, в постэкзотическом бреду извазюкивается в смерти с головы до ног. Эх, помыться бы! Но нельзя — и не потому что клише, вода ядовита или Андрей Арсеньевич не позволяет — мёртвые обидятся, неуважение к мёртвым. Мёртвых надо старательно размазать по себе и рассказать эту книжку: всё в этой книжке — сказки для мёртвых. Даже не сказки — анекдоты и побасенки, чтобы рассмешить мертвецов. Мёртвым лишь бы поржать.. Не, ну а чё? Никаких других забот не осталось мёртвым: мертвецов — и тех хоронить не надо уже. Поздно. Никто не успел. А теперь сказка.

Сумерки окрашивались черно-фиолетовым, черно-фиолетовым, черно-аспидным, черно-вороным, Сумерки окрашивались черным. И наступали.

Долгий-долгий план. Голоса за кадром нет. Ветра тоже.

И вот стоишь в сумерках и с буклетом — а там мелкий шрифт, не видно дальше. Драгоценный искусствовед, разъясните, пжалста, пока я не влезла в препинательные долги, а? Совершенно непонятно мне зачем Лутц Бассман, он же Ольга Зайонц, подвергает своё дегенеративное человечество всем этим превратностям апокалиптического восторга, если заранее решил — быть вам всем смердящей лужей, без вариантов ваще? Грозное предупреждение? Антивоенный манифест? Но, позвольте, что за антивойна может быть у самоназванного «воина-поэта»? Тогда война? Но за и против кого? Ни та, ни другая сторона: ни окончательно выродившееся добро, ни офигевшее сверхчеловеческое зло — не вызывают желания немедленно примкнуть или хотя бы посочувствовать. Ну разве что на уровне: «было живое — стало мертвое, было твёрдое — стало жидкое и газообразное». Трансгуманистическая война? Тогда какие будут рац. предложения? Не будет? Океееей….А птичку зачем приколотили? Птичку жалко. Или это не птичка?
Или вот ещё вопрос (влезла-таки), и идите уже, куда шли: Антуан Володин - он переводчик с русского на французский — не мог сам свою книжку обратно перевести? Кто такой Валерий Кислов — он же? Не очень-то постэкзотично.

«Разбирается в русской литературе»… А я растворяюсь в кислоте, хуле… Как и любое белковое позвоночное.

Конец. Точка.