4.5

Лондон. Банда оторванных подростков, напившись "доброго славного молока" - эдакой наркотической дури, делающей человека крайне жестоким, - грабит, угоняет тачки, избивает людей, упиваясь собственной властью. Однажды вечером они врываются в милый уютный Дом, где насилуют и жестоко избивают жену писателя, работающего над книгой "Заводной апельсин", в которой он повествует об ультра-современном методе перевоспитания "плохих парней"...

Жена писателя вскорости умирает, преступление остается нераскрытым.

В это же время Алекс, 15-летний главарь банды, попадает в тюрьму за непреднамеренное убийство богатой боевой старушки.

Алекс - весьма колоритный персонаж, харизматичный лидер группировки, увлекающийся классической музыкой, по совместительству - невероятно жестокий психопат. Отмучившись 2 года в тюрьме, он выставляет себя умиротворенным верующим, тихим, спокойным парнем для того, чтобы как можно быстрее свалить из надоевшей тюрьмы на свободу. Прослышав о методе Людовика, позволяющем перевоспитать преступника в две недели и выпустить на свободу, Алекс опрометчиво соглашается на научный эксперимент.

Насилие над людьми для Алекса закончилось, началось насилие над Алексом. Если в начале оно производилось учеными, жестоко терзающими его психику, то впоследствии начисто лишенный агрессии Алекс становится жертвой насилия окружающих его людей, над которыми он сам издевался ранее. Насильник превратился в жертву.

Финал говорит о том, что Алекс якобы перевоспитался самостоятельно, т.к. к тому времени сыворотка, которой его накачали при эксперименте Людовика, перестала действовать: он стал размышлять о семье, собственных детях, но не исключал возможность, что интересы его детей пересекутся с его собственными, испытанными в молодости - такое себе извращенное "колесо сансары"...

Этот небольшой контркультурный роман интересен со всех сторон - как с точки зрения мироощущения отъявленного бандита, не имеющего ничего человеческого в душе, ни крохи милосердия или сострадания, так и с точки зрения непротивления насилию, уничижительного безволия, а также с точки зрения насилия власти над людьми, сведение права выбора человека на нет.

Мне понравилась аудиокнига в грубоватой начитке Константина Третьякова с выраженным сленгом прошлых десятилетий - "надсат" - именно так называется вымышленный язык, на котором общались подростки в романе.