5

Представления о том, каким должен быть идеальный воин, в Японии за многие эры ее существования изменялись довольно сильно. Бродягу с мечом, с полным чувства собственного величия сознанием и пустым желудком, странствующего по дорогам эпохи Эдо (XVII-XIX вв.), и благородного военачальника эпохи Хэйан (IX-XII вв.) разделяют не только столетия. В эпоху Хэйан среди благородных мужей было принято сочинять стихи, проявлять утонченность нрава и при каждом удобном случае орошать слезами рукав. Считалось, что лучший поэт должен обязательно быть и замечательным воителем, поэтому глава армии вполне мог быть назначен на свою должность за чисто художественные таланты. Потом в гламурную столицу японского государства во время великой смуты домов Тайра и Минамото пришло не по-хэйански гламурное Кисо (Ёсинака то есть) и показало, какими еще могут быть мужчины, да так, что столица еле пережила. С тех пор фактический правитель страны, сёгун, поселился в альтернативном командном пункте в Камакуре, а утонченный императорский двор перестал играть такую большую роль в жизни каждого уважающего себя человека с мечом. Нравы стали становится жестче, особенно во время всяких смут и внутренних войн, и идеал самурая стал меняться. Воин теперь должен был быть только воином, а слуга - слугой. Так возникло Бусидо. Постепенная эволюция представления о Пути Воина любопытна и наглядна на примере писаний особенно знаменитых представителей разных эпох. Разница в том, что говорит Имагава Садаё и брутальный выродкок вроде господина Каты Киёмасы бросается в глаза. Как и необыкновенная судьба клана Ходзё, во всех инкарнациях отличавшегося необыкновенными моральными качествами своих представителей, отчего это имя было громким со времен Минамото до времен Токугавы.

Из всех наставлений о том, как должен жить и умереть японский воин, самое известное, конечно, - сочинение Ямамото Цунэтомо «Сокрытое в листве» (оно занимает добрую половину сборника). Именно им зачитывался Пес-Призрак у Джармуша, именно отсюда происходят все самые знаменитые цитаты – о том, что самурай в случае выбора всегда должен выбирать смерть, о том, что решение должно принимать не медленнее чем в течение семи ударов сердца и в. т. Путь самурая, описанный Ямамото – это абсолютная преданность воина идеалам долга, беспрекословной верности господину и готовности в любое мгновение умереть за его благо и благо клана, которому воин служит. Трусость и даже лишнее мгновение колебания перед тем, как броситься даже в безнадежный бой – это величайший позор. Это благородная этика воина, напитанная не только собственно идеей правильного поведения в бою, но также и философскими представлениями Востока – конфуцианской добродетелью послушания, буддийским фатализмом и дзэнской концентрацией на каждом мгновении. Поэтому Путь Воина – это не столько даже кодекс поведения, а этика сознания. Постоянное размышление о смерти, заблаговременные приготовления к осуществлению единственной в жизни цели и ежесекундная готовность выполнить свой долг требуют совершенно не обыденного сосредоточения жизни. Идея смерти – ключевая, авторы всевозможных наставлений буквально зациклены на ней. Нам она кажется странной и страшной, но не так уж она и чужда и другим культурам. Не считали ли христианские монахи прекрасным уединение от мира и размышление о смерти? Ведь эта идея - единственное, что выводит человеческую жизнь за рамки собственно жизни и делает ее частью чего-то большего...

Самая популярная здесь рецензия на эту книгу справедливо замечает, что в ней с неоправданной значительностью преподносится всего лишь перевод с английского языка трехсот избранных оригинальным переводчиком высказываний Цунэтомо, о чем издатель стыдливо умалчивает, не указывая язык первоисточника. Что поделать, перевода с японского не существует, данное второе производное вполне читаемо, а пропускать столь значимый текст в любом случае не стоит. Сама весьма книга приятна к употреблению за исключением часто появляющегося символа «»» вместо тире при переносе.