4.5 Короли пустой дороги

Жизнь как дорога, жизнь как поток. Только в пути ты становишься настоящим, ловишь ветер перемен и постигаешь высший промысел. Ты открыт всем ветрам - а значит, уязвим и честен, безумен неумеренно и чувствуешь особенно остро.

Есть бродяги святой Терезы, есть бродяги Авалокитешвары или святого Франциска. И крест или карма им не давит, ведь они "при исполнении". Носятся по свету, ищут одновременно все - и ничего. Становятся главными актерами своей короткой жизни - и закаленными созерцателями.

В пути отключаются разные стереотипы и работают другие законы, но большинство пересматриваются сквозь призму бродячих ветров и солнечных линз. Герой Керуака - буддист, далеко не юный, ему за 30. Он видит себя как бродягу Авалокитешвары и им же является по факту. Колесит по Америке и миру, наталкивается на самые разные формы миропонимания, всему удивляется и ничему тоже, при этом нет особого отчуждения или конфликта. В тексте нет ни капли неприятия, но нет и видения - да, он принимает все. Как будто не совсем человек, но еще не небожитель.

Он не спокоен, но и не выдает себя, затаившись, наблюдает за движением людского потока эмоций и мыслей. Будучи активным участником событий, демонстрирует какое-то странное спокойствие и гармоничное соседство с любыми формами жизненных проявлений. Идеального при этом в нем почти не наблюдается - в книге он выполняет роль рассказчика и особо свое эго не показывает. Постепенно это интригует, ведь такой подход к жизни - самый мудрый и объективный. Но стоит ли так смотреть на мир? Возможны варианты.

Был вариант назвать этот отзыв "Дураки и дороги"%:). Но дураки тут "с нашей стороны реальности", а дороги так манят и обещают подарки и открытия… В книге нет негатива как такового, просто бытие пятидесятников без прикрас и извилин, как есть, включая червоточины и заусенцы. Есть странные и отталкивающие персонажи, есть скучные и даже нудные моменты. Но конец меня поразил в самое сердце.

Наш мир висел книзу головой в бескрайнем океане пространства, а внутри сидели человечки, смотрели кино в кинотеатрах, там, внизу, в мире, куда мне предстояло вернуться...

Тут и свободная любовь, и стихийное пьянство, и поиск идеального общества, минимум политики, максимум открытости людей. Танец облаков - вот так видится это метание душ и тел, великий хаос, из которого рождается все гениальное, в том числе сама первородная сила жизни. Джефи Райдер, автор термина "бродяги дхармы", становится для героя если не Вергилием, то весьма значимым элементом тотального путешествия по вселенной. "Склонный к идеализму северо-западный мальчик, он увлекся старомодным анархизмом профсоюзного толка". За всеми именами в тексте стоят почти всегда реальные битники - символы своего поколения (Снайдер, Гинзберг, Кэссиди и пр.). Писатели во всем.

- Эх, прямо раннее утро в Китае, и мне пять лет в безначальном времени! - пропел я; мне захотелось присесть у тропы, достать блокнотик и записать все это.
- Погляди туда, - воскликнул Джефи, - желтые осины. Напоминает мне хокку... "Разговорились о литературе - желтеют осины". - Гуляя в этих краях, начинаешь постигать крохотные бриллианты восточных хокку; поэты, создавшие их, никогда не напивались в горах и ничего такого, просто бродили, свежие,
как дети, записывая все, что видят, без всяких литературных оборотов и выкрутасов, не пытаясь ничего придумать или выразить. Взбираясь по поросшему кустарником склону, сочиняли хокку и мы.
- "Валуны на краю обрыва, - произнес я, - почему не срываются вниз?"
- Может, это и хокку, а может, и нет, сложновато немножко, - сказал Джефи. - Настоящее хокку должно быть простым, как овсянка, и давать яркую картинку реальных предметов, например, вот это, наверно, самое гениальное из всех: "По веранде скачет воробей с мокрыми лапками". Это Шики. Так и видишь мокрые следы воробьиных лапок, и при этом в нескольких словах заключено все, и дождь, который шел целый день, и даже запах сосен.

Участвовать в приключениях этой компании оторванных поэтов и философов - и большая честь, и большой риск, и настоящий подарок со сторон Керуака читателю. Это такие безудержные ребята, для которых нет ничего святого и ничего недостижимого, с ними дышится иначе. Не факт, что легче и проще. Но по-другому. Завернешь за угол - там тебя встречает Бротиган, заглянул в придорожное кафе - там играет на гитарке Боб Дилан. Где-то на соседней улице сидит в кресле и ворчит Хантер Томпсон. Если бы хватало глаз, если бы хватило духу пройтись и увидеть, прожить, а не отворачиваться.

А себе я сказал: "Я в дороге на небеса". Мне внезапно стало ясно, что я никого не должен учить тому, что понял сам.

Эту книгу я пыталась начать читать несколько раз. Будучи номадом-фрилансером, такой текст нужно держать настольным (хотя бы в электронном виде). Почему-то никак не шло, и все тут. В этот раз слушала в аудиоверсии, потом закрепила в тексте. Восприятие совершенно разное - и взаимодополняющее. Результат порадовал. К тексту никаких претензий, он конгениален, перевод Умки - безупречен. Это картина эпохи, одна из самых ярких и пронзительных. Что мы можем почерпнуть из нее сегодня, если отбросить хипстерские привычки демонстративно читать то, что было культовым полвека назад?

И еще здесь, удивительное дело, настолько мистически переданы пейзажи, что вы точно полюбите эти описания природы. Уверена в этом. Хотя цели у автора расписывать природу явно не было, но он просто не смог обойти это.

Мы шли дальше, и мне чрезвычайно нравился тот, я бы сказал, бессмертный облик, который приобрела послеполуденная тропа, золотистая древняя пыль, запорошившая травы на склонах, гуденье жуков, вздохи ветра в мерцающем танце над горячими камнями и то, как падали вдруг на тропу тень и прохлада высоких деревьев, и свет здесь казался глубже. Озеро внизу скоро стало совсем игрушечным, все так же темнели в нем пятна колодцев, гигантские тени облаков лежали на воде, и трагическая маленькая дорога, по которой возвращался бедняга Морли.

Так бывает в лесах, они всегда кажутся знакомыми, давно забытыми, как лицо давно умершего родственника, как давний сон, как принесенный волнами обрывок позабытой песни, и больше всего - как золотые вечности прошедшего детства или прошлой жизни, всего живущего и умирающего, миллион лет назад вот так же щемило сердце, и облака, проплывая над головой, подтверждают это чувство своей одинокой знакомостью. От вспышек внезапного узнавания, вспоминания я даже ощутил экстаз, и в дремотной испарине потянуло лечь и заснуть в траве.

Всему свое время - время колобродить и искать, время застыть и не разбрасывать камни, просто оставлять их в покое. Есть время роста, есть время сна. Важно чувствовать дыхание жизни, ритм шагов сверять с пульсом трассы и проверять во сне свои космические маршруты. Земля очень маленькая, а для бомжа дхармы она вся как на ладони. Странствие идет не только по земным дорогам, но и по внутренним, потаенным тропинкам. Куда они приведут - зависит от намерения и степени доверия.

…памятуя обычай Джефи преклонять колено и обращать маленькую молитву к покидаемому нами лагерю, будь то в Сьерре или в Марин-Каунти, и ту краткую благодарственную молитву, с которой он обратился к хижине на холме у Шона в день отплытия, - перед тем, как спускаться с горы с рюкзаком за спиной, я встал на одно колено и произнес: "Спасибо тебе, хижина". "Все ерунда," - добавил я с усмешкой, ибо знал, что и хижина, и гора поймут меня, - и уж тогда повернулся и пустился вниз по тропе, возвращаясь в мир.

Когда я поняла, что у меня внутри идет некий п р о ц е с с, захотелось сохранить особые условия, не мешать ему идти своим чередом. То ли вызревание новой меня, то ли отшелушивание, то ли что-то неизведанное пробивается. Пусть будет так. И появился новый уровень слушания себя - в пути, на ходу, в тишине и среди безумствующей толпы.

Эта книга о том, как жить по-настоящему, без страха и упрека. Ведь только такой путь - бродяги-философа - по-настоящему достоин человека ищущего. Всякие соблазны, как у Одиссея на пути, в виде сладкоголосых нимф, дурманящих веществ и метаморфоз - опционально и сугубо для тестирования собственного уровня сопротивляемости или смелости.

Вот только у Одиссея была цель - прийти домой, в чем ему мешали ревнивые боги. Все мы идем домой, так или иначе, даже если не осознаем этого. И нам как раз никто не мешает, мироздание создает все условия, а сопротивление только внутреннее. Высшим силам мы на кой черт сдались. В этой свободе - одиночество, в этом одиночестве - свобода.

Падшие ли мы ангелы, усомнившиеся, что ничто есть ничто, и за это рожденные терять любимых и близких, одного за другим, а потом и собственную жизнь, чтобы убедиться, что были неправы?

Не хотела читать, но прочитала. И все-таки Керуак меня сделал. Под конец выдал такие шикарные аккорды, что не капитулировать невозможно. Все переиграл в моем сознании, переколпачил первое сопротивление себе в плюс. Быть всегда настроенным на свою, особую мелодию, ловить тайный ритм жизни и радоваться подаркам судьбы, видеть новый смысл во всем, изнанку и другой рисунок - так живет бродяга дхармы.

Как тут не поаплодировать?