4

Эти ваши средневековые литературы — чёртова зараза. Они нудные, то есть, они действительно нудные, там же сплошь про кого как звали и кто где жил, а где не про кого как звали и кто где жил, так там уж наверняка про куда пошли и скольких там убили, а те, которые про любовь, ещё хуже. И так они тянутся, затягивают, а потом вдруг бац — и "Жену его звали Ири, она была дочерью Гейрмунда Адская Кожа", и ты сидишь, как дура, и думаешь, за какие грехи и подвиги этого несчастного Гейрмунда прозвали Адская Кожа, и понимаешь, что не узнаешь этого никогда. Или наткнёшься на невыразимо прекрасное "Об этой битве нечего рассказывать кроме того, что он уложил их всех", и безжалостный клинок древней поэзии пронзит тебя насквозь, а ведь надо ещё как-то изображать нормального человека, но как можно кого-то там изображать, если "Об этой битве нечего рассказывать кроме того, что он уложил их всех".
Всех.

Эгиль Скаллагримм был воином, поэтом, заговорщиком, вождем, пиратом и чародеем. Его жизнь вобрала в себя весь север Европы: Исландию, где он в начале десятого века родился, Норвегию, Англию, Балтийское море и Атлантический океан. Он был искусен во владении мечом, которым убил множество людей, а также во владении стихотворным размером и запутанной метафорой. В семилетнем возрасте он сочинил свое первое стихотворение, где просит мать подарить ему большой корабль и красивые весла, чтобы он мог бороздить море, не давать покоя берегам и нести смерть каждому, кто встанет у него на дороге. В антологии обычно включают его "Выкуп головы", спасший ему жизнь в Йорке, и оду в честь победы саксов под Бруннанбургом, в которую он вплел элегию, оплакивая смерть своего брата Торольфа, который пал в бою и которого он предал земле. Изгнанный из Норвегии, он вырезал на конском черепе проклятье из двух строф в семьдесят две руны каждая, вложив в эту тайнопись всю свою чудодейственную мощь, так что проклятье немедленно исполнилось. Он был вспыльчивым, подобно Ахиллу, и неутолимым. Воспел хвалу своему верному другу Аринбьярну. Родил сыновей, омрачивших и обездоливших его старость.

Удивительно, что при такой биографии Эгиль — фигура уровня Мерлина — в отличие от того же Мерлина не стал героем многочисленных фэнтезийных романов. То есть, возможно, писатели скандинавских стран пишут фэнтези про Скаллагримсона на своих скандинавских языках, но в общем потоке этого как-то не слышно. Вот тот же Мерлин в каждой бочке затычка, упоминается не только английскими и англоязычными авторами, и даже не только в романах по мотивам артурианы, да и образ его претерпел, кажется, все возможные метаморфозы, от трагических до комедийных. А про Эгиля — тишина. Характер, правда, у товарища был не мёд, но это делает его только интереснее. Какой герой пропадает.