4.5 Сердечная просьба к вам, господа хорошие

Из личной семейной переписки покойного академика А.А. Крупицы, которую он вел в период своего путешествия по Российской Империи в конце 1880-х годов.

Дорогие мои и хорошие Любочка, Лизонька и Володя! Пишу вам из милой душе и сердцу Тверской губернии, в коей оказался после того, как моя давешняя петербургская авантюра окончилась полным фиаско. Не буду вдаваться в подробности, только скажу, что деньги, занятые мною у Володи, я обязательно ему верну - как сумма необходимая сыщется, так сразу и верну. Уж не серчайте на меня, дорогие мои, хорошие... Милая моя Любочка, обещаю тебе, что впредь тятенька тебя не подведет.

Пишу, собственно, не только и не столько с тем, чтобы как-то дать отчет о моем теперешнем положении, но и затем, чтобы поделиться некими соображениями, которые возникли у меня на фоне нахлынувших воспоминаний. Да, местные пейзажи прямо-таки заставляют с головой окунуться в дни былые, а в дни юности - особенно. Все-таки для любого мужчины юность - это пора становления и взращивания в себе самом наиболее важных "внутренних черточек", тех черточек, без которых дальнейшая его жизнь не представляется ни полной, ни праведной. Любочка, я надеюсь, что у Володи хватит сил эти черточки в себе выпестовать - передавай ему сердечный от меня привет, и пусть уж он на меня не серчает.

Я, кстати, давеча почему эти черточки в кавычки взял: говоря о воспоминаниях, очень много в голове возникает образов касательно моих царскосельских однокашников, так вот один из них, помнится, постоянно оное выражение употреблял - и к месту, и не к месту. Потому и взял его в скобочки - дескать, на правах цитирования. Нам, ученому люду, подобные тонкости все одно что хлеб с маслом... Но речь не об этом. Вспоминал я тут еще одного однокашника своего - Михаила Евграфовича. С ним забавная оказия была, все над ним относительно отчества потешались - дескать, что это за имя такое "Евграф"? Почему не "Эраст" или "Олег", прости Господи?.. Знаю, что нехорошо это, да и не смешно, только вот детишки по юности часто жестокими бывают. Очень рад я поэтому, что Лизанька у вас такая сознательная и добросердечная растет - только пусть уж она на меня не серчает...

А относительно Михаила того - необычный был паренек. То ли оттого, что посмеивались над ним, то ли по иным, необъяснимым для меня причинам, был он юношей остро реагирующим и чрезвычайно требовательным ко всему, что его окружало. Чуть видел в чем-то или в ком-то какой порок - тут же такая мина у него грустная появлялась, страшно посмотреть. И наблюдательный был - этого не отнимешь. Он мне этим Володю напоминает. Помнится, как-то сказал он мне: "Отчего, дескать, столько в России имений, сама судьба которых будто бы отражена в их именовании? Погорелово, Головлёво... Отчего все у нас так паскудно названо?" (он это слово "паскудно" очень любил, этим тоже мне Володька его напоминает, только у Володи вокабуляр чуть поярче даже). Ну тут я ему и заметил (достаточно резонно): "Но помилуйте, что плохого в слове "Головлёво"? Оно же по внутренней форме своей будто бы и на слово "голова" похоже? Это разве нечто плохое подразумевает?" И тут он меня ошарашил: "В слове этом, ваша правда, голова имеется. Только голова эта тлеет и разлагается, еще при жизни владельца своего становясь головёшкой. В этом заключаются следствия тяжелого душевного запоя..."

Почему так потрясли меня эти его слова - не знаю. Но стал я с тех пор почаще с ним общаться, и общение наше с переменным успехом продолжалось вплоть до семидесятых, когда мне с кафедры пришлось уйти из-за якобы растрат казенного капитала (клевета, ей-богу, клевета, не верьте, дорогие мои и любимые, ежели кто на старика вашего наговаривать станет)... Так вот - виделся я с ним редко, но беседовать в моменты редких встреч старался с ним подольше. А так я о нем все больше слухи некоторые слышал да сплетни. Он вроде бы и в ссылке бывал, и управленцем поработать успел - хотел даже реформы какие-то на местах проводить... Стоит ли говорить, что не случилось реформ никаких. Как он мне говорил - это от отсутствия у нас в державе нужного типа. Уж не знаю, правда или нет, но по части русских типов была у него своя теория, да такая, что послушаешь ее - и прямо-таки страшно становится. По ней если русский человек не лицемер-накопитель, то однозначно беспутный растратчик, а ежели ни то и ни другое, то обязательно вообще какой-нибудь пустой фантом без свойств и без поступков. Страшно подумать - он ведь и старика вашего в свою теорию записать умудрился, только вы-то знаете, что я к вам со всей душой и деньги все верну и Лизаньке обучение оплачу потом только пожалуйста не травите меня когда я вскоре приеду я деньги найду и верну и все в срок только пусть Володя баночки свои уберет куда-нибудь хоть в подвал а то мне страшно будет не травите меня пожалуйста........*

[* - Примечание редактора: далее следуют две страницы, на которых аккуратными рядами выведены в определенной последовательности кружки и треугольники. Дальнейший текст выглядит так, как будто бы он является частью другого письма, однако криптографическая экспертиза доказала обратное. Мы печатаем его в том виде, в котором он хранится в архивах]

и на учебу Лизоньке не дал, хотя я давал, просто нужно было в одном дельце помочь - тут уж одному Богу известно, отчего дельце оное не выгорело... Ну не суть. Вспоминаю я Михаила Евграфовича и думаю - до чего же, наверное, трудно ему приходилось в окружении всех этих беспутников и распутников! Хорошо, что Бог ему меня послал - рядом со мной хоть какое-то отдохновение получить можно было. Без лишней скромности говорю, не подумайте, что возгордиться решил на старости лет! Помню, сидим мы с ним на крылечке и видим, как движется мимо нас нетвердо человек - одет прилично, стрижен недавно, а вином от него разит - хоть святых выноси! И в глазах пустота такая, будто в бездонный колодец уставился, а не на свет божий. Тут мне Михаил Евграфович говорит: "Смотри, головёшка домой покатилась". Я ему: "Это в каком таком смысле?" А он мне и отвечает: "Катаемся мы головёшками по земле. Кто на одном месте зацепиться успевает, тот подоле потлеет, а кто мечется где-то - в два дня в пепел обращается. Только истлевать всегда домой идем. Дом для не только очаг, но и костер поминальный". Сказал - и молчит. И куда-то вдаль смотрит...

Простите, дорогие мои и сердечные, что утомил вас подробностями юных моих лет, только история эта как нельзя кстати вспомнилась. Скоро буду я у вас с визитом, можно сказать, что домой вернусь, потому как, хоть у ученого люда домом считается родная кафедра, жить без вас не могу!.. Очень постараюсь найти сумму, которую Володе должен, но если не найду - уж пусть он на меня не серчает и пузырек синенький уберет я знаю что в нем я нюхал я не химик но понятия имею не травите папку не надо, а впрочем главное, чтобы все живы-здоровы были. Любонька, крепко обними и поцелуй от меня Лизашу, а Володе большой привет! К слову, есть у меня дельце, которое я бы хотел с ним обсудить - чрезвычайно новый прожект, под который можно было бы сообразить начальный капитал... А, впрочем, это потом.

Крепко целую в ожидании скорейшей встречи,
Ваш преданный отец, дед и тесть
Крупица А.А.

P.S. не травите меня только пусть володя пузырек уберет синий а лиза пусть мне чай не приносит я сам заварю у меня фляжечка есть

В это сложно поверить, однако погиб достопочтенный А.А. Крупица вовсе не от рук своей разоренной им же семьи, как можно было подумать ввиду содержания этого письма. Смерть опального академика, изгнанного из университета за растрату казенных денег, пьянство и систематические приставания к молодым аспиранткам, до сих пор остается загадкой. Известно лишь то, что летом 1888 года он был найден лежащим на обочине деревенской дороги со свернутой шеей, причем голова его была обращена в ту сторону, в которой в нескольких тысячах верст находится Собор Василия Блаженного. К слову, с упоминаемым в письме М.Е. Салтыковым-Щедриным Крупица знаком не был, равно как и не учился никогда в упоминаемом в письме Царскосельском лицее.

ДП 2021