4 "Если не знаешь что сказать, говори правду."

В книге Алексея Зверева "Мир Марка Твена" главное не закрыть ее на первой главе. Ну, действительно, бывает так даже у членов союза писателей, что никак не удается первая глава, ну, не каждому дано это – начинать сразу ясно и сильно. А дальше вполне может оказаться книга вовсе даже и не плохая. У Зверева получилось именно так. Первая глава не задалась: так и осталась набором зарисовок довольно интересных каждая сама по себе, но так и не пожелавших объединиться в целостный текст. Зато дальше все сложилось уже просто замечательно в весьма интересную книгу.

Хотя "Мир Марка Твена" и написан профессиональным филологом, но это не научная монография, впрочем, и не книга для детей, несмотря на то, что издана она была в издательстве "Детская литература". Это издание для вполне взрослого читателя, однако не требующее специальной подготовки в виде наличия профильного образования, то есть можно сказать, что это книга для всех.

Чем же она интересна? Прежде всего тем, что в точном соответствии со своим названием описывает нам не только творчество и биографию, но и мир, окружавший Марка Твена. То есть представляет собой весьма интересный экскурс в историю Соединенных Штатов XIX века, в период довольно важный для понимания сути Америки и, к сожалению, не достаточно хорошо известный у нас.

Так как книга излагает жизнь и творчество Твена в хронологическом порядке, то первое, что предстает перед нами это фронтир – очень интересное явление само по себе. Фронтир это условно "свободная, никем не занятая" территория, не имеющая признанной государственности и постепенно заселяемая американскими колонистами. Фронтиром может быть как земля ранее принадлежавшая индейцам, или каким-нибудь другим дикарям, например полинезийцам, а может быть бывшая территория какого-нибудь не слишком уважаемого Америкой государства, например Мексики, у которого эти территории уже отторгнуты, но пока еще не присоединены к США, так как на них пока еще идет процесс колонизации в американском понимании этого слова, то есть земли открыты для заселения и разграбления любым американцем или европейцем, желающим стать американцем и достаточно предприимчивым для этого. Особенности жизни на фронтире достаточно подробно описаны Зверевым. Они интересны и сами по себе, но вдвойне интересны они становятся для каждого из нас с вами, так как в случае победы на территории нашей страны так называемых носителей либеральной идеи, предлагающих всем нам срочно и желательно истово уверовать в США, участь превратиться во фронтир – это неминуемое будущее нашей страны, а вкусить все прелести жизни на нем, отведенные аборигенам, предстоит нам самим и нашим детям. Поэтому, как минимум, не лишним может оказаться поподробнее ознакомиться со всем заранее, может быть кто-нибудь начнет веровать во что-нибудь более безвредное, а остальные будут по крайней мере предупреждены и в будущем не смогут сказать, что им и в голову не могло прийти такого.

Далее, изучая жизнь Марка Твена, мы встречаемся с известной каждому "американской мечтой," только не в лубочном ее обличии, а с такой, какой она представала перед семьей Твена, его родными и соседями: адским перемалывающим людей и их судьбы безжалостным и бездушным механизмом, внутри отверстой стальной пасти которого висит морковка богатства и благоденствия для каждого, кто будет достаточно смел, чтобы прыгнуть за нею. Дескать, возможности равны для каждого. И многие отважно один за другим, снова и снова прыгают за этой морковкой, и пасть каждый раз захлопывается следом за ними, далее у простофили изымается все мало мальски ценное, а обглоданная тушка: нищая и оборванная, аккуратно выплевывается наружу. С правом попробовать прыгнуть внутрь еще раз, что немаловажно.

Кроме того, книга весьма подробно знакомит нас и с самим литературным творчеством Твена. Рассказывая, как писались его знаменитые книги, что в них видел и как к ним относился сам писатель. Как американская жизнь уверенно сделала из беззаботного юмориста едкого сатирика, прячущего свои тексты от публикации в убеждении, что, по его словам, в Америке "правду можно писать только после смерти."