5

Строго атмосферное чтение; по правде сказать, я жалею о том, что читала эту маленькую повесть второпях, в разгар летней жары - ее бы в сумрачные, прохладные, голубовато-серые осенние дни, и чтоб вчитываться в каждую строчку. В детстве одной из главных для меня стран была абстрактная "Скандинавия" - свирепые викинги, прекрасные и грозные валькирии, божественный Бальдр, погибший от руки слепого двойника своего отца, великий ясень Иггдрасиль, по веткам которого шныряет туда-сюда белка Рататоск; со временем, однако, романтика так и не прочитанной "Старшей Эдды" отошла для меня на второй план, и ныне Скандинавия ассоциируется у меня скорее с удивительной в своей неброской красоте северной природой (холодная она и скромная, но такая прекрасная, что сердце в груди щемит, как говорил кто-то из персонажей Линдгрен; то же, впрочем, применимо и к нашему русскому Северу), старинными маленькими городками, пресловутой "нордичностью" (и, надо сказать, по сути это - такие же стереотипы, как и все это викинговское барахло). И еще - с тем холодновато-щемящим привкусом, который обычно оставляет после себя скандинавская литература. В этом плане "Дочь скульптора" - книжка как раз очень "скандинавская"; но, с другой стороны, детство - штука универсальная, и поэтому ее поймет любой, кто хоть сколько-то помнит себя в возрасте маленькой Туве. Янссон в этой книжке (как и в большинстве остальных, впрочем) концентрируется скорее на "теневой" стороне детства - ее юные годы не блистают яркими красками, напротив - не зря ведь в большинстве ее описаний так явно доминирует серый цвет. "Между тревогой и чувством защищенности" - в принципе, так можно охарактеризовать все творчество этой писательницы: хрупкий баланс между этими двумя полюсами явственно ощущался уже в ее повестях о Муми-троллях, а "Дочь скульптора" - это, как верно заметил кто-то из других читателей, и есть Муми-сага без захватывающих приключений, сказочных деталей и ярких персонажей. Не стоит, однако, вменять это "Дочери скульптора" в минус - в конце концов, даже в "Муми-троллях" сюжет и атрибутика не главное (во всяком случае, явно сказочная атрибутика вроде Шляпы Волшебника: куда как показательнее тут, например, найденный на пляже стеклянный шар, в котором, если потрясти, поднимается метель из серебряных блесток - охранительный талисман Муми-дола), а тут даже, в общем-то, и жанр не тот. Просится на язык: "автобиография" - но в "Дочери скульптора" напрочь отсутствует свойственная биографиям линейность и четкость: это разрубленный на несколько частей поток сознания, не столько воспоминание, сколько непосредственное ощущение. Иногда бывает даже трудновато понять, что именно Янссон имеет в виду - но в большинстве случаев этот восхитительно нелогичный текст оказывается на удивление знакомым и ясным. Что страшнее всего на свете? Каток; потому что гирлянды лампочек, скрипя, покачиваются в сумерках, и коньки с трудом закрепляются на зимних ботинках, и черная вода темнеет подо льдом, и люди кружатся, и кружатся, и кружатся по этому льду, безостановочно и бесконечно, в одном и том же направлении, и даже если все лампочки потухнут и чернота, таящаяся подо льдом, поглотит все, они так и будут кружиться, кружиться, кружиться, не останавливаясь (тут вспомнились "Конькобежцы" Марианны фон Веревкиной; а еще, что уж там говорить, недавно поминавшаяся здесь "Масленица", хо-хо). Если натянуть на голову мамину черную тюлевую юбку, мир преобразится, и свет станет черным, и услышишь, как скребутся в шкафу невидимые зверьки; но они не страшные, им просто так же тоскливо и одиноко, как и тебе, надо только выпустить их на волю (помните "того, кто сидит в шкафу" из "Волшебной зимы"? Вообще, муми-троллевских реминисценций тут предостаточно). Темнота неоднозначна; она пугает, но она же может стать тебе другом, отгородив от враждебного мира, как снег в одноименном рассказе, и не зря ведь маленькая Туве в "Морских заливах" фантазирует-мечтает о дне, когда солнце не взойдет над горизонтом, и не будет ничего, кроме сумрака и дождя. Впрочем, мир Янссон не одноцветен - выдаются тут и солнечные деньки, и тогда можно будет отправиться в путешествие на лодке, или возжечь для Бога жертвенный костер, или устроить в полуразрушенной баньке театр одного актера; но преобладает все же серый - цвет туч, морских волн и неопределенности. "Серый шелк" - так называется один из рассказов Туве Янссон. Эта книга - она как серый шелк. Сумрачная и нежная.
"О, я поведу тебя в твою собственную страну, или какую ты только захочешь во всем мире, и нарисую блестки в твоих волосах, и выстрою тебе замок, где мы будем жить, пока не умрем, и никогда-никогда не предадим друг друга!.."