5 Немного солнца в смутной улыбке.

Наверное, этот мир, вечно куда-то несущийся, наполненный массой никому не нужной шелухи, поклоняющийся Золотому Тельцу, жестокий и азартный, был бы совсем серым и скучным, если бы в нем не было любви. Но любовь, как это ни печально, всегда наполнена легкой грустью. И, наверное, совсем неслучайно, свой первый роман, написанный в 19 лет, юная Франсуаза Саган назвала цитатой из стихотворения Поля Элюара «Здравствуй, грусть». Они вообще очень созвучны друг другу, хотя их жизненные пути никогда не пересекались. Мотив обреченной любви, одиночества и отчаянной усталости звучит в поэзии Элюара.

Я хорошо это знаю.

У отчаянья крыльев нет,

И у любви их нет,

Нет лица,

Они молчаливы,

Я не двигаюсь,

Я на них не гляжу,

Не говорю им ни слова,

И все-таки я живой, потому что моя любовь

и отчаянье живы.

Эта же тема станет лейтмотивом всех произведений Франсуазы Саган: «Когда я приблизила лицо к лицу Люка, а я так этого хотела всю неделю, мне даже стало дурно, быть может, просто потому, что внезапно исчезла пустота, составлявшая, в общем-то, мою жизнь. Пустота, возникавшая от ощущения, что моя жизнь и я существуем врозь». («Смутная улыбка»). Холодная вода… Холод и равнодушие мира, едва оживающего от ужасов, казалось бы, только вчера закончившейся войны и старающегося всеми способами вычеркнуть их из памяти. Казино, рестораны, наркотики, шальные деньги, веселье, скорее похожее на угар. Только бы НИЧЕГО не вспоминать из прошлого! И вдруг… Луч солнца, всего один, но такой горячий, пробивает мрачные тучи, скользит по витринам, задевает стекла автомобилей и проникает сквозь самые темные очки. И ты понимаешь, что жив, и даже если тебе за тридцать, жизнь отнюдь не кончается. Ни завтра, ни послезавтра, ни даже через месяц. Потому что есть ОНА. А у нее есть ОН. «Жиль держал Натали за руку, он ни о чем не думал и лишь смутно ощущал, что это полное отсутствие мыслей и есть подлинное счастье.» («Немого солнца в холодной воде»). Но так устроен мир, что счастье в нем – всего лишь гость, торопливый и вечно спешащий по своим делам. Может быть, люди сами виновны в том, что никак не могут уговорить свое счастье задержаться подольше или остаться навсегда. Но… «Найдется ли на свете более одинокое существо, чем человек, принявший решение жить весело, счастливо с благодушным цинизмом, человек, пришедший к такому решению самым естественным путем – инстинктивно – и вдруг оставшийся с пустыми руками, да еще в Париже, в одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году нашей эры?»( «Немного солнца в холодной воде») Счастье закрывает за собой дверь и тает в туманной дымке огромного города. И наступает отчаяние. Оно похоже на остывший кофе без сахара, на недокуренную сигарету, синевато уменьшающуюся в пепельнице. Послевкусие. «Холодная дрожь, нервный смешок, неотвязная апатия». Но даже за это продолжаешь быть благодарным. Потому что БЫЛО. А могло и не случиться. Будущего нет. И значит нужно погасить свет и вернуться в прошлое, где у тебя давно расписана роль. Все, как у всех. «Мерзки эти воскресные дни одиноких женщин: книга, которую читаешь в постели, всячески стараясь затянуть чтение, переполненные кинотеатры, возможно, коктейль или обед в чьей-нибудь компании; а дома по возвращении — неубранная постель и такое ощущение, будто с утра не было прожито ещё ни одной минуты» («Любите ли вы Брамса?»). Вы выходите на улицу. Вихрь подхватывает жухлые листья, поднимает их к облакам и уносит в неизвестном направлении. Вода опять холодна. Но где-то сквозь мрачные тучи смутно голубеет надежда.