3.5

В моём представлении, перед нами – новый плод на ядовитом дереве надругательств издательства ЭКСМО над любимыми авторами: сначала оно просто издавало Дяченок под вызывающе безвкусными обложками; теперь же для усиления коммерческого эффекта оно, похоже, принудило их воспользоваться опытом Тарантино и братьев Вачовски (которые теперь сёстры, тьфу ты какая гадость) и аккуратно разрезать предыдущий «Ведьмин Зов» напополам. Понятно, что литературное мастерство авторов достаточно, чтобы не оставлять в таких делах швов: Зов традиционно был исполнен в стиле «попробуй оторвись», а финал выглядел вполне полноценным, пусть и неестественно оптимистичным. Но меня неприятно удивило нехарактерное для авторов отсутствие оригинальной философской концепции или какой-то хитрой аллегории, ради которой это всё и было написано.
Теперь же, с выходом «ВР», всё наконец-то встало на свои места, и удовольствие от чтения помимо увлекательности увенчалось долгожданной философской концепцией, но… Вернувшись к активному писательству Дяченки – как мне кажется – стали излишне кинематографичны, что ли. От них и раньше было невозможно оторваться, но повествование при этом было густо прошито намёками и размышлениями о философской подоплёке происходящего. Теперь же это проходит пусть и заметным, но лёгким пунктиром. Акцент делается на событиях, а не на размышлениях. Вот и «Ведьмин Род» - тоже настоящий аттракцион погонь и поединков, в т.ч. психологических, где-то на периферии которого Ивга Старж уныло почитывает дневники Патрика Оля, безнадежно пытаясь постичь истинный смысл инициации. И когда она наконец понимает, что – Стоямба! С этого момента начинаются сплошные спойлеры! – что чистой инициации нет, также как нет и самой скверны, что инициация – это рождение Природой либо ещё одного бойца с замучившим её человечеством, либо ещё одного сверходарённого помощника любимым детям её – всё тем же людям, а так это или эдак – зависит от того в чьём теле и каких обстоятельствах это происходит; то вот это вот её прозрение происходит как не главное событие на дальнем плане большой баталии двух монстров – отца и сына Старжей с разбушевавшейся ведьмой-мутантом. Да и прозрение, случившееся по ходу этого поединка со старшим Старжем, о том, что лютость ведьмы тем и обусловлена, что он – лично он, Клавдий Старж – сам чудовище, что человеческое прошлое всякой ведьмы – это бесконечная череда унижений маленькой девочки, это прозрение тоже какое-то невнятное, почти случайное, хотя по сюжету он к нему идёт, оно в нём зреет, но событий так много, что прописывать это Дяченки как-то не успевают…
Вполне достойным получился финал, с классическим для Дяченок раскладом: тактическая победа позитива на фоне неизбывно печального положения вещей. Но тут – бац! – и эпилог: такой нелепый, что хоть ходатайствуй о присвоении редакторам ЭКСМО звания Почётных Литературных Инквизиторов. За заслуги перед скверной.
P.S. Традиционно незадействованной осталась концептуальная заготовка с навками и чугайстерами. В третьей части они промелькнули лишь раз и так мельком, что создалось впечатление, будто сделано это было лишь для того, чтобы читатель не забыл об их существовании, когда этот козырь будет извлечён из рукава в … четвёртой части.