5 Такое разное кладбище

Когда The Sandman делала целая команда художников, в силу коммерческого производственного ада, из этого получилась сага, отражающая всю суть изменчивого мира снов Морфея. Применить второй раз этот прием к другой, цельной истории – задача рискованная и сомнительная. Единственным оправданием может служить то, что и сам оригинальный роман состоит из отдельных новелл с ощущением длительного времени на маленьком пространстве.

Несмотря на то, что Ф. Крэйг Расселл задал всем художникам визуальный канон и повествовательный принцип, манера каждого автора хорошо просматривается. Ловерн Киндзерски цветом тоже привел всех к общему знаменателю. Его любовь к чистым фонам, простым цветам и внимание к фактуре туши во многом поспособствовали успеху.

В главах, отведенных под первый том графической адаптации, Никт учится понимать разницу между миром мертвых и живых. Крэйг Расселл чутко переводит голос рассказчика в ремарки, а персонажи начинают много говорить, не скупясь на оценки, эмоции. Рисованные персонажи экспрессивно «играют», не создавая динамичного действия, зато детально демонстрируя богатый на фантазию мир. И художники становятся полноправными соавторами Геймана. Писатель в романе нарочно избегал подробностей, выстраивал образы из намеков, недомолвок, игры слов. Визуально интрига ушла, всё стало определенным, но – чудо – ненавязчивым.

В первой главе Кевин Ноулан берет за основу фотографическую реалистичность в изображении лиц. Призраки кладбища похожи на героев истертых фотографий, застигнутых камерой в моменты эмоциональных всплесков. Каждая панель – такой снимок. Фоны и детали интерьера максимально геометричные, будто по линейке, плоские. Так читатель уходит из скучной реальности в новое пространство.

Далее Ф. Крэйг Расселл рассказывает о первой дружбе главного героя. Насыщенная контрастная гамма подчеркивает искусство художника передавать движение эмоций. Бодрая история о том, как Никт познакомился с девочкой и столкнулся впервые со сверхъестественным ужасом, становится ярким и озорным приключением. Здесь же и формируется облик Никта-мальчика, русоволосого, с большими умными глазами.

Тони Харрис и Скотт Хэмптон поделили главу о годах учебы и первой беде, в которую угодил Никт. Харрис смелее остальных подчеркивают свою манеру – витражность приема добавляет не только условности, но и иронии в перебранки мальчика с новой воспитательницей. Художник изображает ее настоящей ведьмой, а Никт выглядит типичным капризным шалопаем. А вот Хэмптон путешествие в город упырей рисует со всей его ужасающей жесткостью, кошмарностью, язвительностью.

В главе о надгробии для ведьмы Гален Шоумен возвращает повествованию классические очертания, легко и подробно отрисовывая обстановку, подвижность персонажей. А Джилл Томпсон сразу же вслед за ним отменяет подробность и по-детски условно и сентиментально изображает главу о танце макабрей. Стивену Б. Скотту досталось всего лишь несколько страниц интерлюдии. Но заседание убийц он видит в традициях детективных комиксов с их великосветской стильностью и затаенной угрозой.

«Графическая инсценировка» роман вышла по-взрослому серьезной, обстоятельной, снимающей покровы ироничных намеков с мистического мышления Геймана, но усиливающей его человеческую, азартную природу.