4 Сормовская лирическая

Экспрессивный, яркий роман Горького, канонизированный после революции как предтеча социалистического реализма. Канонизация, однако, прошла не без проблем, ведь сама ткань романа такая горьковская, столько здесь романтизма и увлеченности, которые ему не удалось, несмотря на все старания при создании Союза писателей, привить другим творцам Страны Советов. Любопытно, поэтому, попытаться посмотреть на роман без послезнания.

Скажу сразу, роман как таковой мне не понравился. Не сюжет, не композиция, а сам язык, который так любопытен и уместен, например, в «Сказках об Италии» , здесь все время казался out of place. Наверное потому, что сам романтический подход Горького ужасно ограничен – в его варианте борьба с царизмом превращается во что-то удивительно знакомое. И дело не в навязчивых религиозных аллюзиях (в первую очередь - в распределении ролей: идущего на казнь сына и просветляющейся из-за этого матери, но это слишком очевидный пласт), когда революционеры становятся у автора сознательной копией общины ранних христиан, ведущих жизнь среди язычников. Даже водку не пьют, оказывается. Вот этот революционный романтизм за все хорошее против всего плохого оказался, с одной стороны, очень прилипчивым – его полно и сейчас, в каждом новом революционном взрыве, что по эту сторону океана, что по ту, но с другой он удивительно пуст, если под него подходят почти все, например, люди с хорошими лицами на постсоветском пространстве. Не зря Ильич не любил подход Горького, романтизм этот очевидно выхолащивает содержание, уносясь все время в ненатуральные диалоги и выспренние рассуждения.

Любопытно, что при таком взгляде звероподобный Рыбин, которого Горький любит и ненавидит одновременно, вышел довольно живым. Он должен символизировать мужиков, которым уже хочется бунтовать, но которые все еще стоят очень далеко от промышленных рабочих. Его здоровый скепсис к интеллигенции резко контрастирует с благоговением Ниловны (ну, не без проблем при знакомстве, но все же), и ведь трудно сказать, что он ошибался, n’est-ce pas?

Из дня сегодняшнего любопытно читать и про хохла (так в тексте), одного из главных героев романа. Он, конечно, шаблонный малоросс XIX века, романтический и мягкий, что говорит, что Горький любил стереотипы не меньше нас с вами. Шаблон, правда, с тех пор сильно изменился, но тем интереснее сравнивать. В известной степени Горький уже в 1906 предвосхитил одну из основных проблем национального строительства в СССР – как сочетать предписанную национальность с отечеством всех трудящихся?

Майкл Манн писал , что США и царская Россия были лидерами по насилию, применяемому против рабочих. «Мать» - прекрасная иллюстрация для его тезиса, ведь для современного взгляда совершенно не ясно, зачем администрация так жестко реагировала на демонстрации. Солдаты, соглядатаи, жандармы, шашки (хотя бы плашмя), тогда как требования рабочих очевидно ограниченные и экономические. С другой стороны ясно, что государства с тех пор научились куда эффективнее реагировать на беспорядки, riot police сильно выигрывает в сравнении с солдатами регулярной армии, обычно и крови меньше, и ущерба.