5 Много танк, tutto kaputt (c)

Рассказывается в этой книге о малом и несущественном: нескольких часах перед одним из мостов где-то в разорванной и изнасилованной войной земле. Рассказывается в этой книге о масштабном, главном и вечном: о людях, их жестокости, их страсти. Всё это одновременно, всё сразу.
Двое людей лежат на косогоре, дожидаясь того чудесно-ужасного мига, когда мост взлетит на воздух, вновь отделяя сербов от хорватов. Вновь ненадолго... Кадры взрыва - алмаз коллекции, вишенка на торте, то, ради чего военные журналисты согласны жить и умереть. Можно ли их понять? Вполне. Они захлёбываются войной, кружась в безумном танце дервиша, выжигая жизнь под ногами и сгорая в темноте бессонных ночей, расцвечиваемых огнями трассировочных пуль. Их жизнь - это алкоголь, опасность, дедлайны, кровь, пустые лица детей, отчаянная циничность и высшие ставки, поставленные на зеро.

Гостиницы, которые превращаются в штаб-квартиры военных журналистов, всегда выглядят странно и живописно: туда-сюда снуют бригады тележурналистов, через холл и по лестницам тянутся провода, во всех розетках заряжаются батарейки, повсюду свалены параболические телефонные антенны и оборудование для трансляции; бар подвергается частым и опустошающим набегам, электричество то и дело вырубается, в комнатах свечи, и везде – официанты, солдаты, сутенеры, шлюхи, торговцы наркотиками, таксисты, шпионы, информаторы, полицейские, переводчики;

Пятнадцать минут - час - вечность, мост всё ещё жив и уже мёртв, обнятый проводами от взрывчатки. Двое людей ждут, высчитывая по ритмичности обстрела, удастся им вернуться к вечернему выпуску новостей или пополнить список из сорока восьми журналистов, отправившихся на тот свет. На войне столько случайностей, что всем как-то безразлично, сколько у тебя аккредитаций и насколько ты неприкосновен. Есть лишь запас удачи и умение вовремя сдать назад.
Столько историй эти люди рассказывают другим, уже даже не пытаясь передать всю глубину увиденного, но всё равно остервенело монтируя куски снятых судеб, чтобы кадры били прямо в цель, сбивая дыхание. Столько всего эти люди расскажут только друг другу... Истории множатся, нанизываются на леску сигаретного дыма, пересыпаются из руки в руку люди живые, мёртвые - и никого из них ты не узнаешь, все на одно лицо. Это и не нужно: речитатив незнакомых имён, утягивает за собой. Какая тебе разница, с кем там пил Барлес, а с кем проехал минное поле между двух опешивших противоборствующих сторон? Это мог быть Энрике из португальской радиостанции Х, а могла быть Паола из популярной французской газеты Y. Совершенно не важны детали, важна атмосфера. А её столько, что в пору искать каску и учиться высчитывать, какой из снарядов прилетит за тобой.
Люди сидят в скучных офисах, затянутые в пиджаки и галстуки. Они считают, что могут управлять войной и отправляют солдат на смерть, едва прерываясь на кофе и адьюльтер. Другие люди наоборот ныряют в самую гущу, бросая семью и посвящая себя погоне за сюжетами. Они подсаживаются на адреналин, вырезают иконы швейцарским ножом, спасая (воруя) их из горящих церквей, и сходят с ума от мирной жизни. Кто из них больший монстр? Уместны ли вообще такие понятия?
Двое журналистов прикидывают, успеют ли отснять и смонтировать материал или батарейки в камере сядут раньше. О том. что будет дальше, они не думают, понятия "через пять лет" для них не существует. На Балканах всегда война, а значит, для них всегда найдётся работа.