2 Революционеры 1870-х и их чудовищное невежество

Николай Александрович Морозов - очень незаурядный человек. Родился в 1854 г. Прожил 92 года. С юного возраста проявил большие способности к науке. Во многих областях. В 1881 попал в тюрьму за революционно-террористическую деятельность. Освободился в 1905.

При советской власти занимал разные научные должности, в частности был директором естественно-научного института им Лесгафта.
Каких-то открытий/закрытий не совершил, но перечисление хотя бы областей знаний, где он он оставил свой след зашкаливает. Палеонтология, математика, физическая химия, история химии, теории относительности и вероятности, статанализ, философия, религия (монография "Христос" в 7 томах), история. Также поэзия и проза.
Большое количество трудов написал находясь в заключении в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях.

Личный архив Морозова хранится в Архиве Российской академии наук и включает 13 описей, содержащих 5293 дела, 135 746 листов архивных документов.
За свою жизнь встречался много с кем, тут и Маркс, и Толстой, и прочая, прочая.

Когда знакомишься с биографиями узников Петропавловки/Шлииссельбурки глаз цепляется за интересный момент: они либо умирали там быстро (от чахотки в основном), либо, выйдя на свободу, жили очень долго. Получается, при соответственной физической/психической устойчивости тюрьма влияла благотворно?

Момент N2: вроде бы суперобразованные люди. А политическое невежество ужасающее.
Например, когда Морозов озаботился мечтами о всеобщем счастье:
"Мнение всех неразвитых людей мне было совершенно безразлично."

Потом он эволюционировал, взгляды свои поменял, стал думать о народе:
"Мне страстно хотелось верить, что все в простом народе так хорошо, и что не народу нужно учиться у нас, а нам у него".

Дальше - больше. Надо что-то делать, действовать. В голове по-прежнему идеалистический мусор:
"Разве не хорошо погибнуть за истину и справедливость? — думалось мне. — К чему же тут разговоры о том, откликнется народ или не откликнется на наш призыв к борьбе против религиозной лжи и политического и общественного угнетения? Разве мы карьеристы какие, думающие устроить также и свои собственные дела, служа свободе и человечеству? Разве мы не хотим погибнуть за истину?"

Начал действовать. Голова всё так же в тумане:
"Затем оба незнакомца повели меня куда-то по бульварам в совершенно незнакомую часть Москвы. Все эти таинственные переходы из одного неизвестного места в другое, еще более скрываемое, наполнили мою душу таким восторженным трепетом, что я в буквальном смысле не чувствовал под собою ног".

Мысль о том, что он, борец за счастье народа, - но сам, мягко говоря, не народ не приходит ему в голову:
"Я жил с Печковским на полном попечении прислуги и лакея, чистившего нам аккуратно по утрам платье и сапоги и клавшего на стул у наших кроватей чистое белье, когда полагалось. Поэтому какими замарашками мы с Печковским ни возвращались бы по вечерам со своих экскурсий, на следующее утро мы оказывались всегда одетыми, как на бал."

Потом такая мысль его всё-таки его посещает. Переодевается сапожником, едет в деревни, агитировать. Ты на себя в зеркало смотрел? Какой из тебя сапожник? Пенсне бы снял хотя бы.

Ну и, наконец, рассуждение, зашкаливающее по глупости:
"Мы ничего не хотим навязывать народу... Мы верим, что, как только он получит возможность распорядиться своими судьбами, он устроит все так хорошо, как мы даже и вообразить себе не можем. Все, что мы должны сделать, это — освободить его руки, тогда наше дело будет закончено, и мы должны будем совершенно устраниться."

Вроде ж умнейшие люди, почему такие кретины?

Сел за то, что якшался с бомбистами-террористами.
Читать не рекомендую. Да и не сможете. 1100 бумажных страниц. Про советское время - ни одной. Я осилил 150 страниц первого тома. Достаточно.