0 Путешествие по кругу

"Iphigenia, your daddy's home from Troy!"

В конце я расскажу все о несчастной даме, потому что меня тоже раздражают чужие глупости.

Иногда мне нужно узнать у Бротигана, как он пережил те или иные моменты его жизни. Долгое время он недоговаривал мне в переводах на русский язык. Переводы Бротигана, как и практически всей более-менее остроумной и поэтичной литературы упираются в наших соплеменников. В лучшем случае — это недоговаривание, в худшем - лжесвидетельство. Максим Немцов и Александр Гузман не попадут в античный Аид, а навсегда застрянут в средневековом Лимбе.

По форме книга напоминает завещание с приложение из затянутой предсмертной записки, но автор сам открыто заявляет, что препарирует древнегреческую трагедию (смертельно плохо), если бы не словарная меткость Бротигана, текст бы мог быть больше похож на трэвел-блог, чем на роман-путешествие.
Дневниковость в нем тоже сомнительная, вроде бы Ричард у нас на глазах проехал по элипсу периметра Штатов и Канады, но по динамике он скорее долго ерзал на стуле, собирая запоздалые воспоминания дома в Монтане.
Как говорит он сам: "one of the doomed purposes of this book is an attempt to keep the past and the present functioning simultaneously" ("пропащей целью этой книги была попытка синхронизировать действия прошлого и будущего" - мой синхронный перевод). Но в его грезах все работает, он как герой из своей книги про Уилларда, плачет над обрывками междометий из несохранившихся древнегреческих поэм. И раз в древнегреческих драмах плач мог быть только многоголосным, то Бротигану ничего не остается, кроме как спеться со своим несчастным другом по телефону.
Другие звонки и одинокий выпуск вечерних новостей еще больше напоминают нам о кознях греческих богов, наказывающие его за то что он сделал и то, чего не сделал.

Несчастных женщин тут можно найти много, но куда без них.
С некоторыми Ричард заводил мелкие интрижки, но секс у него всегда без прикрас, хотя от описания его Венер, их хочется оторвать с руками.
Некоторые жаждали учиться у него, им он говорил о том, что перед тем как описывать то, что для них остается неописуемым нужно исписать много листов тем, что они уже знали своим нутром.
Одна была его дочерью, и как же бездарно она промотала свое наследство. Ианте переросла отца в производительности по созданию впечатления солидного человека. Её речь стала похожа на маркетинговую стратегию, за что она получила в книге проклятия от папы, в довесок к тем благословениям, которые он наговорил ей в детстве. И хотя трофей в виде кружки Best dad ever Бротигану от нее вряд ли достался, но и в этом соревнование все давно завязано на подкупе и лести.
Другая просто висела под потолком в калифорнийских апартаментах. Ей посвящен заголовок, но не так много других слов. Как и из-за чего она умерла, кем она была в чью жизнь добавила перца и кому нужна была её жертва? Видимо даже её мужу было не так важно это рассказывать.
Другое дело вездесущие греческие боги, которые решили разыграть перед Бротиганом фрагмент из Ифигении, в теле оленя с белым хвостом несчастная женщина попала в далекую Монтану, и написал куда более достойный конец этой книги.
Неимоверно жаль, что этот олень не был с ним в Калифорнию, не отговорил его от самоубийства, и не написал более достойную историю его жизни Ричарда, чем та что мы имеем от его проклятой дочери.

Кстати, древнегреческие боги обещали поместить его в облако, и не только порохового дыма.