5 «Чёрт возьми, какие ужасы», или неудавшийся суицид

Нет, уважаемый Антон Павлович! Разрешите с Вами не согласиться. У этого рассказа очень ясная и логичная концовка. Причём, конец показывает, на сколько по разному пережили описываемые события два действующих лица произведения. Один из них, рассказчик, искренне и честно обдумывает события нехорошей ночи. Другой, несостоявшийся самоубийца, всё пережитое уже выбросил из головы, он вновь легкомыслен и весел. А по поводу произошедшего заявляет – «А все-таки хвалю природу-матушку за ее обмен веществ. Если бы у нас оставалось мучительное воспоминание о зубной боли да о тех страхах, которые приходится каждому из нас переживать, будь всё это вечно, скверно жилось бы тогда на свете нашему брату человеку!» Поэтому перед читателем проявляется дилемма, что правильно? Отбросить , как ненужный хлам, пережитый ужас, переродиться и с усмешкой отвернуться от себя прошлого? Или помнить прошедшие страдания? Пусть даже они были чужими…

Развитие сюжета с самого начала очень напоминает фильм ужасов. Возможно, что так и задумывал Антон Павлович, создавая мрачную атмосферу ночного происшествия, пугающую и до жути тревожную… Рассказчик по просьбе владелицы соседнего дома глубокой ночью вынужден идти к ней, чтобы осмотреть то ли застрелившегося, то ли повесившегося жильца. (Вам страшно? Мне нет…) Представляете себе обстановку?! Три часа ночи, мрачное, тёмное, чужое, незнакомое помещение.

«Сейчас я пишу не святочный рассказ и далек от намерения пугать читателя, но картина, которую я увидел из сеней, была фантастична и могла быть нарисована одною только смертью. Прямо передо мной была дверь, ведущая в маленький залик. Полинялые, аспидного цвета обои скупо освещались тремя рядом стоявшими восковыми пятикопеечными свечками. Посреди залика на двух столах стоял гроб. Восковые свечки горели для того, чтобы освещать маленькое смугло-желтое лицо с полуоткрытым ртом и острым носом».

Какие мысли одолевают нашего героя? Неужели самоубийца уже в гробу? И тут (строго по законам жанра) он слышит стон в соседней комнатке. Дальше ему становится понятнее, но ситуация ещё больше осложняется (хотя, кажется, куда уже хуже?!). В помещении на полу, залитом кровью, сидел человек. Рядом с правой рукой в луже крови лежал револьвер. Осмотрев раненого, рассказчик определил, что рана его ничтожна – «Пуля прошла между 5 и 6 ребром левой стороны, разорвав кожу и клетчатку – только». Оказав помощь, он собрался в аптеку, но несостоявшийся самоубийца в испуге попросил его остаться. Тут он узнаёт в пострадавшем некоего Васильева, участника любительских спектаклей. Почему-то это выводит раненого из себя. Васильев в раздражении начинает философствовать о причинах своего поступка. Стремление выговориться ведёт к потоку словоизвержения – «…Один только бог понимает состояние души человека, отнимающего у себя жизнь, люди же не знают».

Попытка самоубийцы объясниться перед незнакомым человеком вызывает у рассказчика подозрение, что перед ним рисуются. Действительно, незначительная рана и поток рассуждений о природе суицида показывают фальшивость переживаемых пострадавшим чувств, показушность и неискреннее стремление к демонстративности своих поступков. Общеизвестно, что твёрдо уверенный в своих намерениях человек не промажет, собираясь убить себя. Видимо, всё это убеждает рассказчика в легкомысленности действий самоубийцы.

В гробу в соседней комнате лежела скончавшаяся молодая жена Васильева Зина, актриса - инженю труппы Лухачева. На утро предстояли похороны. Когда рассказчик вернулся из аптеки, «Васильев лежал у себя на диване в обмороке. Повязка была грубо сорвана, а из растревоженной раны текла кровь». Пришлось ухаживать за ним до самого утра. Несмотря на уговоры, Васильев пошёл вслед за гробом на кладбище – «без шапки, молча, едва волоча ноги и изредка конвульсивно хватаясь за раненый бок. Лицо выражало полнейшую апатию».

И всё-таки конец у рассказа, безусловно, есть. Он в описании поведения Васильева спустя год после трагической ночи. Для него всё осталось позади – «он сидит у меня в гостиной и, играя на пианино, показывает дамам, как провинциальные барышни поют чувствительные романсы. Дамы хохочут, и он сам хохочет. Ему весело». Рассказчик показывает ему написанный текст о той страшной ночи – «Чёрт возьми, какие ужасы, - бормочет он, улыбаясь». А на вопрос автора, чем закончить этот рассказ, Васильев предлагает – «Загни-ка, брат, юмористический конец!» И заявляет то, что я привёл в самом начале отзыва про природу – матушку и обмен веществ.

Цельного и серьёзного человека не спасёт никакая природа. Если он решит застрелиться от непереносимого горя, то сделает это, а не чиркнет себя по касательной, демонстрируя всем, как он страдает. Впрочем, это совсем о других людях. И совсем другие рассказы.

Фразы – 1.«Боль нестерпимая, - прошептал он, - а нет сил выстрелить в себя еще раз. Непонятная нерешимость!»
2. «Жаль мне почему-то его прошлых страданий, - жаль всего того, что я и сам перечувствовал ради этого человека в ту нехорошую ночь. Точно я потерял что-то...»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 423