5 "А над всем каркающим лоскутом носилось мокрое и свинцовое слово: город, порождая в голове у девочки множество представлений, которые были мимолетны, как летавший по улице и падавший в воду октябрьский холодный блеск"

Осень. Древний уголок
Старых книг, одежд, оружья,
Где сокровищ каталог
Перелистывает стужа.

Борис Пастернак. Золотая осень

Сложно мне всегда оценивать прозу поэтов. Не знаю, кем себя считал больше Борис Леонидович Пастернак (1890-1960), да, впрочем, и не важно... Борис Пастернак - Детство Люверс (1918) - это для меня такая разноплановая поэма в прозе: ритм и мелодика стиха , яркие метафоры, подчас заменяющие действие или отодвигающие его на задний план, не менее яркие образы даже неодушевленных предметов, необыкновенная лиричность предложений, сюжета, описаний (ах, какие здесь описания природы! это просто сказка!) вкупе с обрывочностью мыслей погружает читателя в то особое состояние и настроение, более характерное именно для поэзии.

По описанию это повесть, но мне же произведение видится более рассказом, пространным, объемным, но все-таки рассказом. События развиваются слишком быстро, стремительно, начала как такового нет (имеется в виду плавное вступление, предваряющее сюжет), нет и конца (чувствуется недосказанность), мы сразу оказываемся в разгаре действия.

Мы сразу оказываемся в теле маленькой девочки, Жени Люверс, которая взрослеет вместе с нами на страницах книги, познает мир, себя, свои чувства, учится взаимодействовать с этим необыкновенно разноцветным и взрослым миром. Мир взрослых - вот, пожалуй, главная загадка (и тема) книги. Они такие непонятные и странные, все эти взрослые, - удивляемся мы вместе с Евгенией. Мир детства и мир взрослых как две непересекающиеся прямые в этом рассказе, как две вселенные. И мы, если дочитаем книгу до конца (она небольшая), увидим процесс перехода этой маленькой девочки в запретный, закрытый до сей поры мир...Оттого и книга получилась такой трогательной, нежной, ранимой - подобно героине, не иначе...

Повествование туманное, и часто напоминало мне сказку. В детстве мы вообще ведь все воспринимаем гораздо ярче, и Пастернаку удалось передать это в книге, это состояние волшебства, коим пропитан каждый миг детства. Оживающие горы-великаны, удивительные люди, природа, необычайно живая...

"Что это, никак опять тает? Значит и сегодня выедут на колесах и в сани все еще нельзя закладать? С холодеющим носом и зябнущими руками Женя часами простаивала у окошка. Недавно ушел Диких. Нынче он остался недоволен ею. Изволь учиться тут, когда по дворам поют петухи и небо гудет, а когда сдает звон, петухи опять за свое берутся. Облака облезлые и грязные, как плешивая полость. День тычется рылом в стекло, как телок в парном стойле. Чем бы не весна? Но с обеда воздух как обручем перехватывает сизою стужей, небо вбирается и впадает, слышно, как, с присвистом, дышат облака; как стремя к зимним сумеркам, на север, обрывают пролетающие часы последний лист с деревьев, выстригают газоны, колют сквозь щели, режут грудь. Дула северных недр чернеются за домами; они наведены на их двор, заряженные огромным ноябрем. Но все октябрь еще только.

Но все еще только октябрь. Такой зимы не запомнят. Говорят, погибли озими и боятся голодов. Будто кто взмахнул и обвел жезлом трубы и кровли и скворешницы. Там будет дым, там - снег, здесь - иней. Но нет еще ни того, ни другого. Пустынные, осунувшиеся сумерки тоскуют по них. Они напрягают глаза, землю ломит от ранних фонарей и огня в домах, как ломит голову при долгих ожиданиях от тоскливого вперенья глаз. Все напряглось и ждет, дрова разнесены уже по кухням, снегом уже вторую неделю полны тучи через край, мраком чреват воздух. Когда же он, чародей, обведший все, что видит глаз, колдовскими кругами, произнесет свое заклятие и вызовет зиму, дух которой уже при дверях?"

И вот так красиво написана вся книга. Это просто музыка, запечатленная словом...

А с первого предложения я еще заочно влюбилась в книгу:
"Люверс родилась и выросла в Перми".

Не так много книг, посвященных нашему прекрасному городу, тем ценнее те, что уже написаны...А еще здесь будут такие родные (как интересно было сравнить мои впечатления с впечатлением от наших мест классика) Кама, Мотовилиха, улица Сибирская, Урал (действие разворачивается в повести не только в Перми, но и в Екатеринбурге). Так тонко, так поэтично представить себе и читателям красоту и одухотворенность места...

5/5, не ждите от книги слишком много: это скорее небольшая, но такая атмосферная зарисовка-фантазия о природе, Урале и детстве, которое иногда слишком быстро заканчивается...

"Не делай ты, особенный и живой, этому туманному и общему, того, чего себе особенному и живому не желаешь..."