5

Марина Бородицкая - часть той богатой клумбы, на которой я выросла лохматым и угловатым сорняком. В основном ее знают как детского поэта, совершенно незаслуженно обходя вниманием "взрослые" стихи - а ведь их куда больше, и, на мой вкус, они гораздо интереснее.
Стихи Бородицкой очень вещественные, гулкие, зримые, наполненные цветами и запахами. Мне нравится воспринимать их наощупь: шершавые корешки толстых советских томов, гладкая кожица сливы, облупленные перила дома в старом центре Москвы, пластмассовые дужки нелепых очков, теплое золото венчика с афинского рынка.
Отчего-то мне кажется, что в стихах Бородицкой мало ее самой - как женщины, переводчика, поэта; авторское "я" нередко прячется за предметами мебели и временами года - то ли от стеснительности, то ли от нежелания пускать посторонних в свое пространство. И все же эти стихи очень личные, почти интимные. Потому что все эти сливы, жуки, очки и даже нестираный хитон Эзопа (!) - тоже Бородицкая. В своем роде.

Ода близорукости

Слава тебе, о бесшабашный хрусталик,
и тебе, подруга его, строптивая роговица!
Вы своей преломляющей силы не рассчитали,
на далёкую перспективу не дали мне подивиться.

Никогда мне орлиным взором не охватить перспективы,
а сидеть мне, уткнувшись носом в парчовую ряску,
в плиссировку раковины, в поволоку сливы,
придорожного лопуха кольчужную вязку.

Я снимаю очки и вижу цветные пятна
и вокруг фонарей лохматые ореолы.
Круговая порука близости. Нам понятно,
что художник имел в виду, мы ведь той же школы.

Я снимаю очки — как будто бы остаюсь без кожи,
а это я надеваю защиту от вашей вселенной:
в трёх шагах от меня вы можете корчить рожи,
а я буду вам улыбаться улыбкой блаженной.

Слава тебе, миопия! слава неправильной форме
глазного яблока, удлинённого вроде грушовки,
мелочам и подробностям, бусинам в птичьем корме,
обнажённой лампочке в радужной растушёвке!