5 Найди или умри

Был у меня и другой вариант названия отзыва: «Умри или умри». Я думала про собственную смерть от восторга и смерть, которой всё время угрожали главному герою. Но так уж повелось, что предыдущие заголовки целиком касались сюжета, поэтому и здесь следовало придерживаться той же логики. Сюжет этой книги строится на поисках. Только выполнение этой миссии позволит герою в неопределённом будущем жить счастливо. В неопределённом, потому что книга всё-таки про поиски, а не про их результат. Поиски герою предстояли необыкновенные. Какие-то загадочные они хотели, желали, требовали, чтобы он нашёл то, не знаю что. Как в старой доброй сказке про Андрея-стрелка (или Федота-стрельца, заметьте, Ф! Федота). Три предмета герой нашёл, а четвёртый остался за кадром.
Главным героем третьего романа из условного цикла «Крейнс-Вью» стал мой обожаемый Фрэнни Маккейб. Я об этом две книги мечтала! Сюжет, как и в «Свадьбе палочек», на первый взгляд оказался маловразумительным: сперва в жизни Фрэнни появился неумирающий пёс, потом вернулся поганец его сердца — то бишь сам Фрэнни, но на тридцать лет моложе; потом умерла местная школьница, которая сидела на героине и предвидела все странности, случившиеся с Фрэнни, наперёд; за чем последовало явление Астопела со всеми вытекающими (путешествием в будущее к концу жизни Фрэнни); а ещё весь мир сошёл с ума и вернулся в шестидесятые и т.д. Я в очень общих чертах пересказала полкниги, но странностей от начала и до конца было предостаточно — и я наслаждалась каждой. Особенно сильным наслаждение стало, когда все странности сложились в цельную логичную картинку, герой достиг апофеоза в своём развитии и принял решение, достойное героя, после чего книге осталось только отвесить последние поклоны и сказать читателю «до свидания». В предыдущей книге все диковинные события тоже в конце концов уложились в стройный ряд, но развязка всё-таки была немного неожиданной, здесь же я успела всё осознать и морально подготовиться. «Деревянное море» — конец и вершина трилогии.

Кроме всяческого рода метаний и влипания в странности Фрэнни постоянно рефлексировал. Персонаж, которому без трёх лет полтинник, может себе такое позволить, а тут ещё персонаж с такой богатой и сложной предысторией! Фрэнни Маккейб уже в двух первых книгах ярко сиял на фоне прочей серой сумрачности, мысленно я всегда была с ним, и если бы Кэрролл не написал третий роман целиком про Маккейба, я бы написала его сама — чтобы Кэрроллу стало стыдно.
Мне понравилось, что Фрэнни задавался вопросом, а понравилась бы жизнь 47-летнего Фрэнни ему самому, но 17-летнему? Большинство современных психологических тренингов построено на подобной воображаемой встрече, но все как один предлагают передать мудрость старшего младшему. Какие советы ты дашь своей более юной версии, а? Но Кэрролл вывернул этот приём кантом (с его моральным законом) наружу, а звёздным небом — внутрь, заставив читателя подобно герою книги постоянно задаваться вопросом: какие советы ты хотел бы дать своей более взрослой версии? У меня от этого вопроса в голове как будто форточка открылась и мозги проветрились, — было очень освежающе.

В целом для Кэрролла фантастика — не более чем способ описывать мир. В первой книге я подозревала, что Кэрролл увлечён буддизмом, во второй книге я нашла множество доказательств этому, — но третий роман умертвил возникшую было мысль софистскими рассуждениями о природе вселенной. Софистскими, потому что автору оказалось явно наплевать и на Бога, и на вселенную, — вот он и выдумал версию позабористей да постранней. Господь-бог, понимаешь ли, перетрудился, создавая вселенную, и заснул, но успел завести будильник. Ишь, какой предусмотрительный. Да, бесконечные поиски ради выполнения непостижимого божественного замысла очень близки буддизму (как и многим другим религиям), но в «Деревянном море» это скорее психологический приём для углубления образа главного героя, чем подлинное философское «веро»-учение. Так что мысль о буддизме я символично похоронила в деревянном море — там ему самое место, там его никто не найдёт.
А книга отличная, будет причислена к числу самых любимых под меткой «рефлексирующей философской фантастики».