5

Это величественное, монументальное произведение возвышается над морем литературных творений прошлого и настоящего, словно гранитная скала. Открывая её, испытываешь необъяснимые благоговение и трепет, сравнимые только с чувством, какое внушает человеку верующему Библия. Потрясает всё: и мрачная символика образов, и внутренняя симметрия, и многочисленные свойственные средневековому искусству аллегории, подобные тем, которые мы наблюдаем на картинах Босха, оставляющие место для различных толкований и предположений.
Читать эту книгу в привычном понимании этого слова невозможно; приходится кропотливо изучать, полагаясь на сотни комментариев и сносок, попутно просматривая статьи об исторических фигурах и событиях, вскользь упомянутых в книге, чтобы лучше представить себе реалии мира Данте, чаяния, надежды, суеверия и страхи средневекового читателя, которому, по большей части, и была адресована "Божественная комедия".
Да, книга писалась, конечно же, для современников автора, более того - она адресована в первую очередь итальянцам, но реализация замысла поэта оказалась столь великой, что пережила почти семь столетий, и до сей поры вызывает уважение и восхищение, такие, что даже нынешнему суетливому читателю от них не отмахнуться размытой формулировкой "О да, конечно же, это признанная классика...". В одной из аннотаций была такая строчка: "Слава Данте будет вечной, потому что его никто не читает". Увы, есть в этих словах доля правды. Но лишь те, кто действительно прочёл "Божественную комедию", делают сияние лучей её славы ещё ярче, позволяя им проникать сквозь столетия, сквозь бездну культурных, этических, личностных различий. У этой книги нет возраста, она поистине вечна.
Отдельно стоит отметить восхитительные гравюры Гюстава Доре, придающие глубину тем образам, что часто лишь мимолётно обрисованы в книге. Свирепый Люцифер, вмёрзший в лёд Коцита, с выражением вселенской злобы в глазах, или несчастная Арахна, застигнутая в момент превращения в паука, священная процессия с грифоном и олицетворёнными добродетелями, или сонмища ангелов, нежащихся в свете вечной любви в хороводе среди облаков - каждую гравюру можно подолгу рассматривать, дивясь таланту художника и близости его представлений к духу "Комедии". Без них впечатление было бы неполным, но это ни в коем разе не умалило бы величие книги; её достоинства нельзя затмить или заставить поблёкнуть, их можно лишь подчеркнуть.