3.5

Первый роман Достоевского, написанный после каторги. Интересно было, сразу ли автор повернёт на новые рельсы или попытается написать что-то в прежнем духе. Думаю, «Униженные и оскорблённые» – это всё-таки попытка второй раз войти в ту же реку. Недаром в сюжете содержится масса пасхалок, отсылающих внимательного читателя к ранним его произведениям.

Действие будет происходить в основном в трёх точках (квартира ГГ, квартира Наташи, квартира Ихменевых) и заключаться в разговорах (как всегда, очень хорошо прописанных и срежиссированных). Много разговоров. Очень много разговоров. Ну, Достоевский же… Мир этого романа довольно-таки тесен: герои легко «случайно встречаются» в Петербурге (и даже в Европе) и все со всеми оказываются шапочно знакомы или знакомы через знакомых. Прям не Питер, а большая деревня.

Не знаю, нужны ли тут разъяснения ху есть ху в этой говорильне. Кому интересно – внизу спрятано. Наверно, дальше будут спойлеры.

Список действующих лиц, он же – любовный параллелепипед:

1) Алёша – сын князя, местный роковой омега-самец (хотя слово «самец» к существу, не сумевшему к восемнадцати годам отрастить себе пол, пожалуй, малоприменимо), типичный мальчик-зайчик, объект любовного интереса сразу двух девиц, наивный эгоист, вечный ребёнок, добренький, простодушный и т.д. и т.п. Роль в сюжете – «дама в беде» и «прелесть какая дурочка». Проживает в мире розовых пони и единорогов. Парня все любят и хотят «усыновить» (кроме ГГ, который не поддался-таки его чарам!). Мне тоже хотелось… очень хотелось его уматерить, и, как я поняла, некоторые читатели со мной вполне солидарны.

2) Наташа – любовное увлечение №1 Алёши и ГГ, а также первая в истории русской литературы девушка-педофилка. А как ещё назвать взрослого человека, который сознательно хочет выйти замуж – со всеми из этого вытекающими – за парня, который ведёт себя и думает на лет семь-восемь, не больше? Это странная героиня с раздвоением личности: в сюжете отыгрывает две несовпадающие роли – «люблю-не-магу-умру» и «человек-мозг». Есть, правда, ещё одна – «простительная фабрика». По отношению к своему любовному интересу №2 (главному герою Ивану) она – «дама в беде», по отношению к любовному интересу №1 (Алёше) – «я, твой верный паладин, спасу тебя, моя прекрасная принцесса!» В Наташу влюблены все поголовно вне зависимости от пола, возраста и родственной принадлежности. Всё, что свершается в романе, делается ради неё. Что ещё добавить? А да, если когда-нибудь френдзона станет товаром, я, кажется, знаю, кого сделают главным маркетологом...

3) Старик Ихменев, отец Наташи – тоже страдает раздвоением личности: он любит ту часть дочери, которая ребёнок, и именно её и хочет вернуть, но взрослую Наташу ненавидит и не может простить. В общем, какое-то семейство маньяков-фетишистов: любят людей исключительно частями. Роли в сюжете – «сломанная простительная фабрика» и «отвергнутый любовник». Я серьёзно! Почитайте его пламенные речи, обращённые к дочери, в последней восьмой главе и представьте, что эти слова (я каждый вечер ходил под твоими окнами и смотрел, как у тебя горел свет, сердце бы своё располосовал и к ногам твоим положил и пр.) говорит не пожилой батя, а такой же молодой парень, как Алёша, и сразу картинка сложится. Даже его нежелание в финале, чтобы ГГ сопровождал их в Пермь, выглядит как попытка избавиться от потенциального соперника (другой причины там особо и нет). А вот в типично отцовских чувствах (чтобы ребёнок – пусть уже и взрослый – был в безопасности, не болен, сыт, не плакал) я его как-то не заметила.

4) Катерина Фёдоровна – любовное увлечение Алёши №2. Тоже ребёнок, та же наивность, но при этом с некоторым наличием здравого смысла. Роль в сюжете – «рыцарь на белом коне» для Алёши. С Наташей они на удивление куртуазно разошлись: тихо-мирно выяснили, кому достанется «прекрасная дама», вложили мечи в ножны и разъехались. Автор правильно сделал, что нечасто показывал Катерину Фёдоровну крупным планом: так она производила впечатление простодушного человека с чудинкой, а не идиотки. Предполагаю, что именно она, а не Алёша станет впоследствии прототипом для князя Мышкина.

5) Иван (главный герой и рассказчик) – частично списан с автора (ему подарены повесть «Бедные люди», знакомство с Белинским и многое другое). Он же по совместительству «Иисус Христос», местное божество, относительно которого все персонажи уверены: он явился в мир, чтобы решать их проблемы. Когда ГГ плохо исполняет своё предназначение, на него немедленно сердятся и выговаривают ему за это. Безответно влюблён в Наташу. Роли в сюжете – дурак, которым все беззастенчиво пользуются в буквальном смысле за спасибо, и простительная фабрика.

6) Князь, отец Алёши – местное зло. Если его сын – наивный эгоист, то он – эгоист расчётливый. Роль его в сюжете нехитра – интриговать, но быть посрамлённым по всем фронтам. Однако пару интересных черт он всё же получил. Во-первых, он ненавязчиво показывает Наташе, что она использует Ивана один в один так, как его сын использует Катю. Алёша манипулирует чувствами влюблённой в него девушки, чтобы она помогла ему добиться брака с его пассией. То есть князь тычет Наташу носом в то, что она с Алёшей – одного поля ягоды, оба эгоисты и манипуляторы. Жалко, что автору эта мысль была не интересна (Наташа же – объект поклонения, нельзя её в манипуляторы) и «дожимать» он её не стал. Во-вторых, князь ненавидит романтизм, в котором видит только пошлую «пастораль и шиллеровщину». Причём ненавидит настолько яро, что готов отстреливать шиллеровщину везде, где заметит. Очень хотелось знать, кто это его так раздраконил, но, увы, антигероям не полагается глубины и неоднозначности. Его конфликт с положительными персонажами выглядит приблизительно как пакости противного Мишки Квакина хорошим тимуровцам, а не как противостояние взрослых солидных людей.

7) Маслобоев – после Нелли самый интересный и колоритный перс данной истории, человек, которого автор прямым текстом записал в «поконченные люди», т.е. в те, которые не романтики, а погрязли в тине быта и земных забот, забыв о горних высотах духа.

(Необходимое пояснение: Достоевского по какому-то странному недоразумению относят к писателям-реалистам. Читала все его романы и кое-что из повестей и ничего, кроме самого что ни на есть натурального романтизма не увидела. Все его герои делятся на высокодуховных и прочих, которые все такие мещане и дельцы. Есть у него и «истинные пары», и «не-такие-как-все», и любовь небесная, и природа, облагораживающая душу, и дети, зрящие ангелов в людях, и очищающие душу слёзы, и пламенные монологи, и тяготение к гротескным антитезам везде и во всём, и прочие романтические общие места. Единственное отличие произведений Достоевского от романтического канона – все конфликты даются на фоне как можно более грязном и отвратном (без всяких прекрасных лесов, замков, озёр, гор и голубых небес). Будет только грязь, вонь, духота, пьянь и рвань. В общем, романтизм-дарк. Есть же дарк-фэнтези, где пьяные эльфийки и рыцари в грязи и г…не по самые брови могут на фоне горы трупов матюгаясь спорить, в какой бордель они сегодня пойдут, все персонажи мрут, как мухи, и ничто не слишком. Почему бы и не быть дарк-романтизму?)

Так вот, закончу о Маслобоеве… Роль в сюжете – «рыцарь на белом коне» для ГГ, делает за него всю грязную работу по поиску нужной инфы и разруливанию особо сложных ситуаций. Есть у него и очаровательная спутница, вместе с которой он похож на благородного разбойника с большой дороги и весёлую атаманшу. Право слово, если и нужно было ГГ на ком-то жениться, то на Маслобоеве: человек абсолютно бескорыстно его любит, даже благоговеет и его интересы ставит выше своих. Шутки и находчивость этого персонажа, единственного нормального человека в этом дурдоме, заметно разбавляют здешнюю очень странную эротическую круговерть.

8) Наконец, Нелли (она же Елена). С ней сложнее всего, потому что она как бы персонаж в квадрате. И видно, в силу этого (а вовсе не своего нежного возраста) не сразу включена автором в любовный параллелепипед и имеет свою интересную сюжетную линию. Не секрет, что Достоевский фанател от романов Диккенса, ну а Нелли со своим дедом-англичанином определённо имеет прямое отношение к малышке Нелл и её дедушке из «Лавки древностей». Только вот я никак не могла понять – что они делают в «Униженных и оскорблённых»?

И Нелл тут не та, и дедушка не тот. Не маленькая чистая девочка-ангелочек, не наивный, беззаветно любящий её старик… Да что там – вообще всё с точностью до наоборот. Нелл с дедушкой бежит из грязного, закопчённого Лондона и находит идиллический приют в глухой деревушке – Нелли с матерью приезжают из солнечной Европы в грязный Петербург, чтобы тут медленно и мучительно умирать. Нелли у Достоевского – девочка цыганистого вида (а вовсе не блондинистая фея) и в свои двенадцать уже прошла свой личный Афган. А дед у Нелли вообще самодур и тиран. Вот нафига всё это было перелицовывать? Диккенса поправить?

В общем-то мне было всё равно, останется Наташа с Алёшей или нет, простит её отец или нет, а вот сюжетное предназначение диккенсовской Нелл, переделанной в Нелли-дарк, было очень интересно. Ну, что ж тут можно сказать… Получилось у автора очень грустно и странно. Начну издалека.

Вводные: девочка с пороком сердца, которой нельзя волноваться, у которой вдобавок от волнения случаются иногда эпилептические припадки и жить которой осталось считанные годы. Она ненавидит старика Ихменева, потому что он поступает с Наташей так, как в своё время поступил дед с её мамой (в результате непрощённая отцом мать Нелли умирает от туберкулёза в каком-то подвале).

ГГ же хочет (нехитрая такая многоходовка), чтобы Нелли взял к себе на воспитание ненавистный ей старик Ихменев (а она прямо сказала, что не хочет к нему), чтобы она под это дело как бы между прочим рассказала ему свою историю (которую она не любит вспоминать и всегда волнуется и плачет, когда вспоминает), чтобы старик расчувствовался и простил блудную дочь. Вот после такого как-то совсем не верится, что ГГ тут – Спаситель. Он использует Нелли. Да что там – все используют бедного ребёнка. Ведь все положительные герои этого романа уверены: стоит почаще говорить волшебные слова «прости» и «пожалуйста» – и можно спокойно использовать человека дальше.

Вот и выходит, что девушка-педофилка, втюрившаяся в мальчика-зайчика, гораздо ценнее несчастной больной девочки, готовой за ласковый взгляд и доброе слово сделать ради нового любимого папы всё что угодно. Результат закономерен – мавр сделал своё дело, мавр может уходить.

Роман, как мне кажется, вполне можно переименовать в «Униженная и оскорблённая»: унижения и «оскорбления» Наташи и её отца по сравнению с тем, что пережила Нелли, всё равно что обычные синяки по сравнению с лейкемией.

Не ожидала, что в этом романе будет столь активная сексуализация детства (хотя чего уж там – в «Неточке Незванове» сюжет почти уж в юри выворачивал, да автор не дописал). У всех девушек, как у младенцев – ручки, губки, щёчки, глазки и т.д. Когда ГГ смотрит на спящую Нелли (из-за истощённости выглядящую лет на десять – это важно!), он думает что-то в духе «а через несколько лет она будет такая красавица». Так и хотелось воскликнуть: «Парень, да у неё ещё и груди-то нет! Это – ребёнок! Ты тоже в этот клуб вступил, что ли?»

В целом послевкусие у местного любовного параллелепипеда весьма странное – бразильские страсти в детском садике.

Несколько царапнула пара-тройка слишком уж романтических преувеличений (я вынуждена согласиться с батей Алёши: пошлые пасторали многое портят). Вот, допустим, стоит ГГ рядом с взволнованной Нелли и слышит, как бьётся её сердце. И никаких «ему казалось» или «как будто». Слышал. Нехилая такая тахикардия у ребёнка.

Или вот ещё повеселило: свидание соперниц (Наташи и Катерины Фёдоровны) приурочено автором к Страстной пятнице. Задумайтесь об уровне обобщения: муки Христа за человечество и разборка двух девах с «щёчками» и «глазками» из-за недопарня! Смех да и только!

Ну и чтобы послевкусие перебить. Дальше...Вот как изображены отношения мальчика-зайчика и девушки, за которой он ухаживает и которая тоже относится к нему с материнской нежностью, у другого автора, не склонного таких зайчиков считать объектами неземной страсти просто потому, что они кавайные:

– У нас в семье не любят клянчить, Фред. Мы предпочитаем зарабатывать деньги своим трудом. К тому же, по вашим словам мистер Фезерстоун недавно подарил вам сто фунтов. Он редко делает подарки, а нам никогда ничего не дарил. И даже если бы я попросила его, это было бы бесполезно.
– Мне так горько, Мэри! Знай вы, как мне горько, вы бы пожалели меня.
– Ну, для жалости можно найти и другое применение. Впрочем, эгоисты всегда считают, что их неприятности важнее всего на свете. Я в этом каждый день убеждаюсь. <…>
– Я постараюсь стать таким, как вы хотите, Мэри, только скажите, что вы меня любите.
– У меня язык не повернётся сказать, что я люблю человека, который всегда от кого-то зависит и рассчитывает только на то, что для него соблаговолят сделать другие. Чем вы станете к сорока годам? Наверное, вторым мистером Боуером – таким же бездельником, обитающим в парадной гостиной миссис Бек. Станете толстым, дряблым и будете жить надеждой, что кто-нибудь пригласит вас к обеду, а по утрам разучивать комические куплеты…

А ведь писано в ту же эпоху, что и «Униженные и оскорблённые».