4.5 Других писателей у меня для вас нет

"Советский роман" - это о том, что такое соцреализм, как он оформился и почему пришел к доминированию в советской культуре. В общем, все, что вы хотели знать о соцреализме, но боялись спросить. И правильно боялись - судя по книге, там такое - ужасное и великое. Как создавался канон, в чем особенности стиля и и как эти особенности изменялись со временем и колебались вместе с линией партии (и колебали ее), как легитимировали власть и ее действия, и какие подвиды жанра существовали и почему. Книга в общем-то о том, как развитие политики и социума влияло на развитие литературы и культуры и наоборот - да, то самое "жизнь имитирует искусство". Читать это интересно, но трудно.

Катерина Кларк активно защищает соцреализм от западных критиков, туманно намекая, что они все дурачки и ничего не понимают. А надо рассматривать соцреализм не как мейнстримную литературу, а как жанровую, и как следствие - ее следует анализировать по другим правилам. Получается довольно убедительно и аргументировано - автор использует советский роман как ключ к пониманию советской культурной истории, и в данном случае взлом с проникновением удался на славу.

Автор не воспринимает соцреализм и советский роман как нечто новое и небывалое, указывая на дореволюционное происхождение (из радикальной литературы) многих элементов языка, сюжетов и тропов, формальное сходство многих внешних черт с агиографией и средневековыми летописями. Так что готовьтесь - здесь много отсылок к таким умным людям, как Пропп, Бахтин и Элиаде, которые толкали сложные темы с использованием сложных понятий вроде онтологический, трансцендентный, структурализм и даже (чур меня) нео-платонизм. Если хоть немного не шаришь в философии, читать это с кондачка не получится, хотя, конечно, гораздо легче и понятней, чем у того же Бахтина или там скажем, Лотмана.

С определенного ракурса это про "синие занавески", но не в смысле что там автор в своем романе, получившем Сталинскую премию, под ними подразумевал (Кларк слишком умная и начитанная женщина, чтоб таким заниматься), а откуда они вообще взялись и почему без них было ну никак. Учитывая, что речь идет о высоком сталинизме, то помимо синих занавесок не обошлось без черной руки и зеленой простыни.

Как всегда у Кларк, здесь плотное переплетение литературы, марксистской теории, семиотики, политики и еще какого-то сильного колдунства. Иногда от закрученных пассажей автора у меня в глазах начинали мельтешить пятна и приходилось нажимать на глаза - на левый или правый - чтоб это прекратить. Когда я нажал на оба сразу, то временно ослеп. Так что читайте с осторожностью, памятуя, что внимательность и сосредоточенность в данном случае вполне окупаются интересным всеобъемлющим рассказом.

Ощущение, что Кларк гадает на картах - вот Повешенный, то есть карта марксизма, вот Шут - пролетарская литература, вот Маг - семиотика, вот Рыцарь жезлов - революционный романтизм: а все сразу - как раз расклад Кельтский крест, то бишь соцреализм. Казенный дом тебе, голуба, светит и дальняя дорога. А ежели встретишь смуглого незнакомца с усами - берегись его.

Как и в Четвертом Риме , это не история, а скорее литературоведение, иногда плавно переходящее в культурологию, так что стоит быть хоть бы немного подкованным в событиях и лицах тридцатых годов. Кроме того, хорошо бы перед чтением ознакомиться - хотя бы вкратце - с несколькими романами: Мать Горького, Цемент Гладкова, Чапаев Фурманова, Как закалялась сталь Островского и Молодая гвардия Фадеева. Можно и без этого, но тогда многие моменты придется принимать на веру, без возможности анализировать авторский нарратив.

Книга далеко не новая, роман Трифонова Дом на набережной Кларк аттестует как "недавний", но ценность исследования это не снижает, хоть и жаль, что оно получается незавершенным - часть поздней советской литературы оказывается неохваченной. Исследование прелюбопытное, подкупающее своей увлеченностью, тщательностью и старательной всеохватностью.