5

В начале 90-х в одном из номеров журнала "Новый мир" было напечатано эссе Н. Н. Вильмонта, посвящённое стихотворению Б. Л. Пастернака "На Страстной" из цикла стихов к роману "Доктор Живаго". Стихотворение это поразило меня, а комментарии к нему Н. Н. Вильмонта показались чудно органичными, наполненными истинной любовью к поэзии Пастернака и волшебством причастности. С тех пор вначале "На Страстной", а потом и все стихи из романа в прозе, навсегда вошли в мою жизнь. Считаю эти стихи бесспорным шедевром Советской литературы (звучит парадоксально, но написаны они были при Советской власти).
И вот через много лет, с волнением открыла книгу Н. Н. Вильмонта "О Борисе Пастернаке. Воспоминания и мысли"...
Несмотря на некоторый хронологический сумбур, а может быть именно благодаря ему, отношу эти воспоминания к высокому образцу того, что называют "игрой в бисер". Этот избитый термин употребляю без намёка на пренебрежение или иронию, а только с завистью к тому, что мне самой дано не было.
Период наиболее близкой и плодотворной дружбы между Пастернаком и Вильмонтом пришёлся на годы с 1920 по, примерно, 1935.
Мне представляется, что это было уникальное время в Российской истории и культуре: старые дореволюционные уклад и традиции уничтожались и перекапывались и в то же время запасы образования, воспитания, интеллигентности были такими мощными, что вопреки гонениям прорастали для напряжённой творческой и духовной жизни и давали прекрасные плоды. Вот эта творческая жизнь русской культуры первой трети 20 века звучит и пульсирует в воспоминаниях Н.Н. Вильмонта о его друге и великом поэте Б. Л. Пастернаке.
Лично для меня особую ценность представляют мысли о влиянии А. П. Чехова на поэтическое мировосприятие Пастернака, а также свидетельства о его тайно выстраданном стремлении писать глубокую прозу и бесконечных сомнениях по этому поводу. Интересны воспоминания о великих личностях из ближайшего окружения Б. Л. Пастернака - Г. Г. Нейгаузе и В.В. Маяковском, о зарождении высокой любви к поэзии М. И. Цветаевой.
Летом 1934 года Н.Н. Вильмонт был свидетелем телефонного диалога между Пастернаком и Сталиным, связанного с первым арестом Мандельштама, и непосредственно слышал ответы Пастернака Сталину. Позднее этот диалог, многократно пересказывавшийся Пастернаком разным людям в разных интерпретациях с разными комментариями, превратился в легенду и стал одновременно и одной из загадок русской литературы и ключом к пониманию (хотя бы частичному) личностной сущности Б. Л. Пастернака, неотделимой от его поэтического творчества.