2

Надо сказать, что «Асфальт» это, без сомнения, шаг вперёд для Гришковца-литератора. Шаг маленький, но шаг вперёд. Предыдущие его работы вроде книжки «Реки» более всего напоминали черновики к его спектаклям-монологам. Моноспектакли Гришковца по-своему хороши, но однако же тексты этих спектаклей имеют малое отношение к литературе. Тем не менее Гришковец в своих интервью давно и настойчиво говорит о себе именно, как о писателе.

Первым шажком в направлении более близкого к литературе текста было создание романа «Рубашка», который, конечно, никакой не роман, а скорее повесть или даже большой рассказ. Потому что роман — это прежде всего многоголосие, симфония, в романе по крайней мере есть несколько голосов, несколько стилистик. В «Рубашке» же не только не было нескольких голосов, там собственно и героев было только два с половиной: собственно главный герой, его друг, и полуэфемерный образ возлюбленной героя. Более того стилистика этого текста недалеко продвинулась по сравнению с предыдущими работами: обилие многоточий, неотличимость авторского голоса от голоса героя — всё это создаёт тоже ощущение монологичности. Каждый кто видел спектакли Гришковца услышит в этой книге его интонации и его голос, тот кто не видел скорее всего не поймёт, что в ней находят другие. Т.е. книга в общем то не существует отдельно от спектаклей.

Другая особенность, которая, на мой взгляд, характерна для «Рубашки», — это отсутствие конфликта. Единственный намёк на конфликт заключался в необходимости поддержать друга и необходимости поехать к любимой женщине. Конфликт между дружбой и любовью, разумеется, может достигать драмматической и даже трагической глубины, но в «Рубашке» этого нет. По-большому перед героем и не ставится там этого выбора, в его ситуации легко совмещается и то и другое, хотя может быть и с некоторым дискомфортом. Тем дискомфортом, который доставляют волоски, оставшиеся на воротнике рубашки после стрижки. Т.е. конфликт, биение страстей заменены в тексте Гришковца на дискомфорт.

И первая и вторая особенности есть и в новой книге Гришковца, но всё же «Асфальт» выглядит книгой более сложной: героев, имеющих плоть, по крайней мере несколько, сделана попытка уйти от монологичности, выстроить текст, в котором голос из моноспектаклей не звучит. И Гришковцу эта попытка удалась: текст не выглядит монологом и голос, знакомый по спектаклям, в голове не звучит. Но у книги есть много других недостатков.

Прежде всего в глаза бросается стилистика. Иногда она удивляет, например, такими фразами: «Конечно! – спокойно ответил Миша. – Ты всё отлично знаешь! Все друг про друга всё знают и понимают. Все такие знатоки!». Я, конечно, не могу претендовать на какие-то особенные знания русского языка, но тем не менее во мне есть уверенность, что либо герой говорит спокойно и тогда не нужны восклицательные знаки, либо он говорит восклицательно, с эмоцией, и тогда лишнее слово «спокойно». Но чаще она не столько удивляет, сколько вызввает усталость. Все эти нагромождения Миш, Стёп, Серёг, в некоторых абзацах имена повторяются чуть не в каждой строчке, как будто бы местоимений нет в русском языке. Кроме того у героев так и не появилось своего языка: все они разговоривают одним и тем же слогом. И текст от автора написан всё тем же языком, с характерными для Гришковца конструкциями, например, со словом «сильно», которое употребляется к месту и не к месту.

Но главное, что мне не понравилось, это композиция книги. Стилистика в конечном счёте всё та же, узнаваемая, характерная для Гришковца, и, наверно, даже хорошо, когда она есть. Но структурно книга устроена неудачно. Начинается она почти с детективной завязки, но эта детективная линия будет довольно скоро оставлена, середина заполняется воспоминаниями героя о разных случаях из жизни, некоторые из которых хороши, но в массе своей мне показались лишними и ничего не привносящими в текст, из-за них возникает провисание сюжета. Конец же книги заполнен чем-то невнятным, про детективная же линия вообще более не поднимается. И опять же: фактически никакого конфликта. Герой переживает по поводу гибели своей подруги, переживает в воспоминаниях различные случаи, но в этом нет какого-то конфликта, а значит и нет развития. Правда в самом конце вдруг в центр выходит конфликт связанный с работой героя, эта проблема всё время возникала где-то на переферии, а потом вдруг оказалась чуть не центральной. Видимо, в этом состояла задумка, идея книги, но я эту идею плохо понял. Почему текст называется «Асфальт», почему кончается так как кончается — понять сложно.
В структурном отношении предыдушая «Рубашка» была гораздо лучше, она была проще, но и яснее, продуманней и даже сильнее, с моей точки зрения.

В общем-то Гришковец мне нравится. Нравится своими моноспектаклями, у него есть свой особенный стиль и свой особенный шарм — это привлекает. Но книги у него пока, к сожалению, слабее спектаклей. По крайней мере что касается крупных форм. Однако тут важно, что есть развитие, есть движение вперёд.