1 «Рассказ служанки» М. Этвуд

Роман 1985 года, в котором на фоне обилия нецензурной лексики, выливаемой на читателя в повествовании от первого лица, древней страшилки об «одноглазом змее», в вперемешку с перечислением косметики, распития алкоголя в подворотнях, и жития белогвардейцев, полностью отсутствует сюжетная логика, описание мира и его системы, а равно мотивации персонажей.

Форма изложения текста примитивна, постоянно ловил себя на мысли о том, как хабалистая служанка, ненавидящая всех вокруг, противоречиво описывает себя с разницей в пару страниц, вспоминает походы в клуб, сиги в мини, а потом рассуждает об античности и истории Российской Империи – из чего следует, что на основе слога автора, подаваемого через рассказчицу, последняя не соответствует своему уровню образования, жизненному опыту и статусу.

С учетом личностных характеристик Фредовой (ГГ), выделить центральную тему и замысел автора не представляется возможным. Основной персонаж данной истории - классический, в рамках жанра YA, подросток, которому свойственен конфликт с взрослыми, бунт против общества, системы ценностей, самоутверждение на темах, которые унижают самого спорящего. Сленг, нецензурщина, наркотики, алкоголь и беспорядочные половые связи – прилагаются.

Иными словами абсолютное попадание в образ «Интердевочки», из одноименного фильма 1989 года, но ГГ, в результате военного конфликта, соглашается остаться с захватчиками и жить по их правилам.

С этого момента, возникает вереница поводов не доверять происходящему на страницах романа, и вот почему.

В книге нет указания на причину эскалации, описания военных действий, в том числе и во флешбэках Фредовой. Вдвойне интересна эта ситуация, учитывая, что интервенты – религиозные фанатики, но описания причин внедрения новой религии, на основе канонов старой веры – отсутствует.

Объяснения того, как в результате очень короткого времени, население страны безропотно приняло новую церковь и обрядовость, кастовое устройство общества и новую культуру, где женщины лишились имен, стали «вещами» принадлежащими, не мужчинам, а мужским именам – не даны.

Вместе с тем, примеров описания системы, превеликое множество, например: «Лексс», религиозная антиутопия в декорациях космооперы, «Скотный двор», и другие, где есть четкое обозначение причин возникновения конфликта, направления его развития и конечная цель, невзирая на размер произведения.

Почему власть формируется по половому признаку, и что привело к нивелированию фертильности у командорских жен - остается под завесой тайны.

Возвращаясь к вопросу о раскрытии темы романа через предложенного нам основного персонажа, то ГГ самолично приняла правила игры, о чем открыто заявляет, оскорбляет и унижает всех, без восприятия отношения к ней со стороны встречающихся на пути людей, рассуждает на тему рождения детей как о «выстрелах теннисными мячами на корте», постоянно извергая поток желчи, мата и неадекватности. Фредова не пытается бежать с иностранной туристической группой, или обратиться к ней за помощью, не ищет покровителей или тех, кто может содействовать ее замыслу, состоящему в эффектном побеге. Логика покидает историю, зато страницы накрывает волной пафоса.

Быт и прочие моменты жизни служанки никто не контролирует, систему религиозных заветов и духовного назидания не проводит, ГГ не сталкивается с препонами государственного гнета, угрозой жизни, религиозным навязыванием взглядов.

Кроме прочего, не раскрывается сеттинг, система управления, иерархия администрации, лишь косвенное упоминание о командорах - религиозных радикалах, буквально капелланы Его Величества...

Полностью отсутствует классический жанровый набор клише антиутопии, но почему-то роман приписывается именно к нему. На мой взгляд – это низкая фантастика, с надуманной социальной проблематикой, в бледных декорациях дистопии, которые не имеют никакого значения, а причина описываемых событий дается автором только в 28-й главе.

Как отмечал ранее, служанки, принадлежат не мужчинам, а мужским именам, поскольку тех мужчин, которым они якобы принадлежат, мы в книге не найдем, так как живут не с ними, никак не взаимодействуют, но почему-то мужчинам нужны служанки других мужчин. Не понятно, зачем это нужно и в чем мотивация персонажей.

При прочтении «Рассказа...», категорически не увидел пророчеств, притчи, учитывая, что ГГ избрала свой путь сама, а после потворствовала происходящему, упиваясь собственной токсичностью и «жертвенностью». Элементарный вымысел, текст которого насквозь пронизан копированными моментами из других произведений, в частности: «Сказки 1001 ночи», «Дюна», «120 дней Содома», «Кентерберийские рассказы», «1984», и т.д.

Однако эти заимствования выполнены топорно, быстро считываются, что приводит к выводу об отсутствии самостоятельных трудов и замысла автора, а сюжет блекнет и становится незанимательным, читаемым через фэйспалмы. Очень похоже на то, что М. Этвуд придерживалась принципа, при написании романа: «Копируешь у одного – плагиат, копируешь у многих - исследование», в данном случае, по желанию автора – типа притча, на более чем 350-т страниц.

Сложилось впечатление, что автор не определилась с особенностями сюжета, как и с характеристиками Фредовой. То она недалекая серая мышь, то пьяная и «обгашенная» звезда танцпола, или вовсе знаток искусств. А как вам художественный гений, который ведет речи о перспективе кадра? Неизменным остается только отсутствие образования, навыков поведения, структурной речи, опыта, в том числе на основе необходимости адаптироваться к происходящим событиям.

Фредова – абсолютная лицемерка, такой персонаж ничему не учит, он не делится внутренним миром, поскольку он не сформирован, ГГ не предупреждает и не подсказывает как решить ситуацию, так как она вошла в нее самостоятельно, что бы красиво выйти из нее. Но как «бабочек» затягивает их ремесло, так, судя по всему, и труд «…служанки», из этого «Рассказа…», не позволяет ей отойти от дел.

Повествование идет от первого лица, а потому читать, о мыслях собеседника Фредовой, или описания мимики человека стоящего к ней спиной – это странно. Структура диалогов в тексте - пещерная. В тексте огромное количество повторов, а перевод наталкивает на вывод о том, что читаемое, может быть, далеко от оригинального текста, как это обстоит с книгами Терри Пратчетта, поскольку присутствуют словесные конструкции свойственные носителю русского языка, в то время как автор англоговорящая канадка, пишущая о событиях в Великобритании. И дело не в художественной адаптации, а именно в некорректной передачи текста.

Понимая это, очевидным становится, что изобилие нецензурной лексики, русской ее интерпретации, просто неизвестно автору и персонажу, человеку с другого континента. Сцена полового акта, где ГГ оценивает действия партнера, указывая на то, что тот ее «е**т», повторяя это слово в тексте более десяти раз, хотя его можно было заменить на: «имеет», «сношает», «пользует» и т.д., что не повлияло бы на смысловую нагрузку конкретной сцены, как и отсутствие описания фекалий, плывущих по полу, либо «пердежа» в церкви. Кроме того имеются историко-культурные ошибки, в частности, гейши приравниваются к проституткам, что не есть истина.

Теперь обратимся к специфическим элементам, которые свойственны жанру антиутопии, но отсутствуют в «Рассказе служанки».

Фредова – антигерой, который характеризуется не спором с глобальными явлениями окружающего ее мира, а с необузданным подростковым конфликтом ко всему, и вместе с тем, из данного факта следует, что выделить смысл и идею персонажа в сюжете – невозможно, с точки зрения жанрового замысла.

М. Этвуд, полагает, будто написала нечто уникальное, и вместить это может только новое, по ее суждению, направление в литературе, называемое: «speculative fiction». Характеризуя его по-своему, альтернативно: как события, происходящие в знакомом нам мире, хотя и в будущем, с совпадениями в плане вещей и событий, доводя свои заметки на мир «до логического завершения» - замашки уровня Льва Толстого, не меньше. Но такие амбиции, когда они основаны на копировании созданного столпами литературы, выглядят совершенно не убедительно.

Даже если предполагать, что автор исходит из экзистенциального конфликта ГГ, то его у нее нет, поскольку нет сравнительного ряда и анализа, на который Фредова не способна в виду отсутствия опыта и образования, что ведет к невозможности выразить себя, а потому она остается такой же как и до начала описываемых событий, то есть роста персонажа нет.

Антиутопии свойственно противопоставление счастья и страха, либо экзальтация одного по отношению к другому, гиперболизация единого абсолюта в стремлении персонажа. Но в данном романе нет и этого, так как описания системы управления и контроля нет, лица призванные блюсти соблюдение канонов – отсутствуют, пенитенциарная система не функционирует. Все держится на условном договоре, немом согласии всех со всеми, что ведет к непониманию, зачем находиться в деструктивной ситуации, если есть возможность покинуть страну?

Фредова не обличает врагов, поскольку для нее враги – все без исключения, даже те кто хочет облегчить ее существование и биение в конвульсиях психоза. ГГ не может освободиться, в первую очередь, от самой себя, в то время как внешнее ее не интересует, с точки зрения конфликта интересов, она идет на все предлагаемые условия демонстрируя безропотность, опускаясь глубже на дно собственной пустой личности, ломая себя самостоятельно, в виду осознания готовности жить в заданных рамках, но опасаясь осуждения голоса совести, с которой невозможны сделки.

Основной персонаж антиутопии должен достичь определенного рода катарсиса, от обрушения системы или собственного изобличения, но и этого в книге нет, поскольку служанка настолько увлеклась развешиванием ярлыков на окружающих, что потеряла свое место в истории, и стала лишь элементом декорации.

Важным свойством жанра является ритуализация жизни на фоне безвременья, однако перо М. Этвуд забыло и об этом, поскольку структура книги выстроена по системе день/ночь. Притом, что это и не эпистолярка, ибо не дневник, и указывает на мерное течение времени.

Из текста романа, мы не увидим, что Фредова находится в тисках необходимости совершения одних и тех же действий, так как она бывает в разных местах, общается с разными людьми, выполняет различные действия. Из сочетания данного факта и выше обозначенных характеристик ГГ очевидно, что ее конфликт возникает не на фоне нежелания быть частью абстрактной машины предрешающей ее жизнь, а потому все сводится к нелогичности сюжета.

Самоидентификация и проявление своего «Я» в том числе в экзистенциальном смысле, через сексуальность и половой акт, тут утрированно чернушная, не отражает жанрового предмета и цели, порождает ощущение фригидности на почве мужененавистничества.

Государство в данной истории не несет признаков пола, но не потому, что стремится к одной из граней жанра, а по той причине что, так же быстро как захватили страну радикалы, так же быстро они и обмякли, и в виду незримости системы, ее влияния на жизнь общества, либо конкретных индивидов, государство не имеет значения и фактического участия в повествовании. С таким же успехом – это могла быть не Англия, с религиозными фанатиками, а остров с моряками потерпевшими крушение, то есть основные элементы конструкции сюжета не выдержаны с точки зрения смысла, логики и обоснованности.

Подобно «Сказкам 1001 ночи», служанки, как условно плененные представители низкого сословия, играют в игры, с командорами, оттягивают момент неизбежного.

«120 дней Содома», полагаю, зачитан автором до потертостей, ибо так она пытается загнать свою героиню в этот плотский ужас, что выходит сплошная карикатура и наивность, поскольку автор не представляет как это сделать.

Каста служанок, весьма напоминает Орден «Бене Гессерит» из «Дюна» Ф. Герберта, где старшие матроны присутствуют в жизни младших сестер, так и у М. Этвуд, старшие тетки, присутствуют в жизни младших служанок. Даже скопирована фраза из молитвы сестер против страха.

Очевидно заимствования из «1984» Дж. Оруэлла, но очень криво, с надеждой на то, что это будет не очень заметно, если не развивать тему, а получилось, что и мира нет, сеттинг провальный, а копирование очевидно.

Антиутопическая поэтика в «Рассказе служанки» вывернута наизнанку, и фактически представляет собой агрессивный псевдо феминизм, где все мужики упыри с рождения по факту половой принадлежности, а все женщины унижены и оскорблены, в виду эксплуатации теми сами мужскими фантомами, которых на страницах книги практически нет. Воспринимается это в высшей степени вычурно и странно, не имея под собой стремления заявить о равенстве или правах женщин, напротив, принципиально, перевернуть описанную автором модель с точности до наоборот. А если так произошло бы, что тогда?

Но на этот вопрос, автор ответа не даст тоже...

Тот случай, когда в агрессии теряется не только человеческое лицо, но и здравый смысл.

Больше интересного на моем Telegram-канале