5 Есть люди, к счастью совершенно не предрасположенные, и они сами это чувствуют с мучительной и непреложной ясностью. Такие люди не к счастью стремятся, но к тому лишь, чтобы придать более или менее пристойный вид своему несчастию.

Небольшая книга, одновременно очень проникнутая духом времени (декадентские настроения, дело Дрейфуса, предчувствие грядущих катастроф, переосмысление морали, религии и обычаев) и в то же время заслуживающая встать в одни ряд с другими классиками, так как Ямар Сёдерберг, устами своего героя, говорит с нами о вечном. Доктор Глас, не смотря на некоторую ограниченность в вопросах отношений с женщинами и особенно в вопросах секса (секс сам по себе, без высоких чувств и отношений – это грязь, на его взгляд), поднимает в своем дневнике многие вопросы, которые неизбежно возникают у человека, достигшего определенной степени умственного развития. Очень ощущается влияние Достоевского и Ницше. Иногда мне было не по себе от того, что Сёдерберг многое предсказал - новый век станет веком скорости и не только в виде быстрых машин.
«Никогда прежде не возникало у меня столь отчетливого чувства, что мораль — та же карусель. Я, собственно, и прежде это знал, только привык думать, что время оборотов измеряется веками, либо эпохами — теперь оно измерялось для меня минутами и секундами.»
Он пишет об изменчивости морали и возникновении в новом веке права на быструю и безболезненную смерть, правда и теперь это возможно только в нескольких передовых европейских странах.
«Непременно наступит день, когда право умереть будет признанно несравненно более важным и неотъемлемым правом, нежели право опустить бюллетень в избирательную урну. И когда настанет это время, тогда всякий неизлечимо больной – а также и всякий «преступник» – получит возможность обратиться за избавлением к врачу.»
Слово преступник не просто так взято в кавычки. В то время многое считалось преступлением, например, аборт. Доктор Глас отчетливо осознает, что преступно наоборот сохранять нежеланные жизни, но порой пробегал холодок от того, что подобные же рассуждения использовали в дальнейшем нацисты, истребляя все, что на их взгляд, не было здорово – сумасшедших, уродцев, умственно отсталых, «неполноценные» расы. С доктором трудно не согласиться во многом, его критика гуманизма, провозглашающего абсолютной ценностью любую жизнь, справедлива, но нам, смотрящим из будущего, слишком хорошо известно, что такие размышления опасны. Но Глас не из тех, кто лезет на баррикады или проповедует, он признает, что для сохранения общества нормы поведения, законы, пусть и несправедливые, необходимы. Все свои тайные думы он поверят лишь дневнику.
«Скольких перевидал я несчастных, которым без малейшего колебания снабдил бы своими пилюлями (с ядом), когда бы соображения собственной выгоды и уважение к полиции не заглушали во мне, как и во всех добропорядочных людях, голос сострадания. А вместо того, сколько негодного, безнадежно попорченного человеческого материала приходилось мне по долгу службы «консервировать» - и брать еще при этом без стеснения гонорар.
Но так принято. Всегда разумнее следовать общепринятому; а в вещах, нас лично глубоко не затрагивающих, оно, возможно и правильнее. И зачем мне делаться мучеником за идею, которая рано или поздно все равно станет достоянием всего цивилизованного человечества, но сегодня еще признается преступной?»
Интересно, что обычно подобные герои вызывают у меня лишь омерзение. Поначалу он кажется обычным занудой и социопатом, но потом как-то проникаешься к этому замкнутому перфекционисту. Поначалу кажется, что он страдает из-за того, что живет не в свое время, но потом понимаешь, что для такого типа личности времена всегда одинаковы. Он умен и способен на любой поступок, и даже на преступление (тот самый тихий омут, в котором черти водятся), но совершенно не способен жить обычной жизнью – жениться, воспитывать детей, например. Ему даже страшно представить, что кто-то будет смотреть на него спящего. Он так привык скрывать свое истинное лицо, что порой задумывается, а есть ли у него вообще это лицо. Или он только, как в сказке Андерсена, лишь тень, возомнившая себя человеком.
И вот, чтобы почувствовать себя живым, он решается. Он честно признается себе, что ему страшно. Не того, что будет, если его раскроют, а того, что он окажется не способным, слабым и будет потом мучиться. В общем похоже на «тварь ли я дрожащая или право имею»? Только Глас уверен, что он не то и не другое.
«Я рожден зрителем, я хочу сидеть, удобно устроившись в ложе, и наблюдать, как актеры на сцене убивают друг друга, но самому мне там делать нечего, я хочу быть в стороне, оставь меня в покое!»
«Хотеть - значит уметь выбрать. О, почему так трудно выбрать! Уметь выбрать – значит уметь отказаться. О, почему так трудно отказаться!»
«Мы хотим пафоса действия и покоя созерцания. Мы хотим и тишины пустыни, и криков на форуме. В одно и тоже время мы хотим быть мыслью одиночки и гласом народа; мы хотим быть мелодией и аккордом.»
Это одна из тех книг, из которых можно выписывать кучу цитат. Глас рассуждает не только о морали, религии или о своих чувствах. Он много думает о роли творца (художника и поэта), о том, что есть истина и нужно ли к ней стремиться. О природе и своем взгляде на нее, и взглядах на нее обывателей. Последние очень забавны и метки. О звездах и о роли человека на земле. Вообще описания природы, которые обычно не вызывают ничего, кроме скуки, прекрасны и очень дополняют образ доктора и страны. Просто огромный пласт мыслей в очень небольшом объеме. Очень рекомендую. Сама несомненно буду перечитывать и не раз.

Источник