5 Интересная аннотация, как будто к другому произведению))

Интересно, о какой и чьей гениальности или безумии идет речь в аннотации)) Как сам Федор Михайлович говорил, ему хотелось представить себе, что было бы, если бы Христос вновь пришел в людское общество. Приняли бы его? Поняли бы его? При этом Христос (Лев Мышкин) не гениален и не безумен. Он предельно добр и честен, всех жалеет, учит других добру.

Как и Христос, он вступается за падшую женщину - в начале за девушку из Швейцарской деревни, в которую плевали дети. Собственная мать выгнала ее из дома, и ей пришлось жить в холодных сенцах (после ее грехопадения). Лев Мышкин же учит детей состраданию, и уже очень скоро они идут наперекор взрослым и начинают жалеть девушку, заботиться о ней. Это скрашивает ее недолгую жизнь. Вот они истинные христианские ценности. Кажется: это ведь очевидно. Однако, нет. Ведь деревня тоже "христианская". И жители тоже из ""христианских" побуждений унижали девушку и издевались над ней. Достоевский блестяще показывает диссонанс между религией и ценностями Христа, между словом Бога и интерпретацией этого слова узколобыми и жестокими людьми.

Далее небольшая история превращается в роман. Только теперь новая падшая женщина - Настасья Филипповна. И история закручивается так лихо, что многих она сбивает с толку, и читатели не видят отсылки к первой истории. В действительности же и здесь князь Мышкин вступается за Настасью Филипповну. Происходит это скрытым образом - он влюбляется в нее и делает ей предложение, а не просто заступается.

Но далее, когда спустя время он уже теряет интерес к ней как к женщине, тема заступничества вновь выходит на первый план. Ведь Мышкин, несмотря на то, что разлюбил Настасью, все-таки не бросает ее и хочется жениться.

Интересно противопоставление двух героинь - Аглаи и Настасьи. Первая олицетворяет ум, порой жестокий. Вторая, наоборот, - олицетворение одних эмоций, которые настолько овладевают героиней, что она все делает неразумно, разрушает свою жизнь все больше и больше. Показывая и сталкивая эти две крайности, автор хочет разобраться, в чем же правда, где баланс между одним и другим? Как быть исключительно рациональным и при этом не жестоким? Как отдаваться чувствам и не быть при этом глупым? Ответа я не увидела в романе, как будто этот вопрос не разрешим, как будто каждый сам определяет для себя эту грань.

А вот ответ на вопрос, что было бы с Христом, как приняло бы его общество, мы как раз получаем, и, к сожалению, очень ясный ответ, без двусмысленностей и возможностей новых интерпретаций. Роман злободневен и по сей день, потому что вряд ли ответ на последний вопрос был бы другим сейчас. И по-прежнему общество рвется на части, выбирая между эмоциями и жестокой рациональностью, гуманистическими ценностями и идеями о том, как лучше для общества в целом.