4 Мы все состоим из любви, но её как бы нет

Я искренне надеюсь, что не стану выглядеть в руках нового читателя как безвкусица, подделка и пародия, ведь, по сути, я ею и являюсь. Я — всего навсего рецензия на опасную влюблённую книгу о природе любви. Я не стану изгибаться под вашими пальцами, не буду стремиться уютно скрипеть, обнажая так долго заключённый в треснувшей капельке клея аромат нового книжного приключения.
Знаете ли, намного проще рецензировать плохие и очень плохие книги. Я переживаю за свою собратку (привет, феминитивы, ведь в книге много про нелёгкую долю) по той же причине и с тем же рвением, с коим вы, если эта аналогия уместна, переживаете за судьбу голодного ребёнка из, там, Африки. И я говорю не о бедной Африке в целом, а о вот этом конкретном малыше, которого вам довелось встретить. И я так же переживаю о ней. Предмет моего описания как бы замкнулся на себя.
Книга о господстве плотской любви над божественной нежно влюблена. С пылом она рассуждает на единственную вызубренную ею тему в ключе прямо противоположном тому, что в неё вложили. Ревнует, хотя и убеждает нас в неспособности соперничать с мужчинами за внимание женщины.
Сухая, аналитическая работа, призванная жестоко разрушить все твои нежные детские взгляды на волшебство меж мальчиками и девочками, умудряется тонко юморить. А ведь она ещё и опасна.

Прикидываясь удивлённой спектром эмоций, являющимся, по её собственным словам, и благом и проклятьем рода человеческого, и недоступного ей самой, она, тем не менее, довольно подробно излагает и свои, так сказать, чувства, и каждую струнку души всякого, о ком бы ни зашла речь.
В какой-то момент повествование моей новой навязчивой подруги книги становится более захватывающим, а её собственный сюжет менее сухим. Любовь изобрели женщины, которых оставили без присмотра. И всё же, по прошествии веков, суррогатная женская власть тоже крошится как бокал в руках гневного персонажа Романтической книги, когда эта женщина входит в бар. Тем не менее она, не знавшая любви, ищет её во всем, что ни встретит. Закрывает глаза на все эти обтирания об нее и воздушные куниллингусы, верит в глубокие и нежные глаза, всё же одёргивая себя за ребячество. Потом, исполнив перед собой формальности, бросается с Очень-Странным-Тем-Самым в Путешествия, сомнения, в тайны своей женской души.
Вроде бы книга за то, чтобы нам уже всем перестать, но..
Любовь изобрели женщины. Тот-Самый — лишь то, что она сама себе нарисовала. Все остальные и вовсе приличному описанию не поддаются.
Удивительная хищная книга.