4.5 "В одиночестве я становлюсь такой глупой"

Со времени начала изучения практической стороны психологии меня удивляла сплоченность большинства научных умов во мнении о бескомпромиссном прощении "токсичных" родителей. Очень не люблю этот термин за его популяризацию, приведшую к употреблению на своем месте и нет, но именно он наиболее обширно отображает смысл и разнообразие наносимого детям вреда. По итогу исследования разных концепций всегда выходило, что что бы не натворили мать или отец (унижения, инцест, обесценивание) - они обязаны быть прощены: как - это уже другой вопрос, но прощать - априори. Но как простить тех, кто на самом деле исковеркал твою жизнь, когда прощение = разделение ответственности с навредившим? Неувязочка получается - вместо того, чтобы похоронить свои иллюзии о том, что родители не станут такими, какими должны быть, и принять это, начать жить уже с этим фактом, т.е. по сути вытерапевтироваться), предлагается без выбора и ответа "нет" взять на себя ношу их вины, облегчив тем самым жизнь им, и усложнив свою - приняв на себя роль того, кто напрямую имеет отношение к родительской девиации (например, спровоцировал ее или заслужил по тем или иным причинам).

Но я нашла ответ - всего-то пару лет назад, однако, наконец отыскала то, что полностью совпадает как пазл с беспокоящим меня пропагандированием всепрощения: С. Форвард и К. Бак в своей книге "Токсичные родители" простыми, проще не придумаешь, словами донесли истину, заключающуюся в том, что не нужно прощать, это и невозможно, а любые попытки - ядовиты для прощающего, а необходимо принять факт того, что не ты, ребенок, несешь ответственность за произошедшее/происходящее в семье; ты, ребенок, не мог и не можешь ничего изменить в ней; и, в целом, ты не ребенок уже (если мы говорим о взрослых), т.е. не жертва!

Я пришёл сюда, чтобы похоронить мою иллюзию о хорошей семье. Я пришёл сюда, чтобы похоронить мои надежды и ожидания относительно моих родителей. Я пришёл сюда, чтобы похоронить мою иллюзию о том, что я мог что-то изменить в них, когда я был ребёнком. Я знаю, что у меня никогда не будет таких родителей, каких бы мне хотелось, но я принимаю этот факт. Пусть мои иллюзии покоятся с миром.

Очень длинное вступление, да, но без него нельзя было обойтись в случае с семьей Краун, в которой Ирвин Шоу, мне кажется, сконцентрировал не столько порочность эгоизма, сколько осколочно-фрагментарное существование со всеми возможными жертвами для иллюзорного сохранения семьи, так часто, что невозможно в это поверить, встречающееся в нашей действительности:

Люси - покорная жена, которая не видела себя никем, кроме "девочки" в браке, хотя и имела сына. Только вот чувств не хватало - сын не заменит мужа. А покорность и послушание имеют лимит... Под ними кроется способность на все - солгать, солгать и еще раз солгать, обмануть, оклеветать и жить в нечестности ко всем и, в первую очередь, самой себе.

Тони - болезненный в физическом и психологическом смысле ребенок, привязанный, уже в зависимом смысле, к матери. Мечты, фантазии и мать, мама, мамочка под боком - вот смысл жизни мальчика, который отсекли как мачете, оставив из пустоты строить все заново - его будущее стало предопределено в тот момент, когда были произнесены слова "решай сам, скажи только слово..."

Оливер - неведение ослепляет - наверное, это лучшее описание мужа и отца, который однажды понял все и потому утратил все. Нет, пожалуй, ничего хуже, чем презирать самого себя - не спасут ни попытки вернуть былое, ни агрессия, ни тем более алкоголь или уход на войну. Сделав выбор, Оливер за один миг потерял весь мир и себя, а это практически никогда не возвращается...

Осудить в семье Краун можно каждого: Люси - за выбор себя, а не своего ребенка (это не мать...), Оливера - за тотальный эгоизм, что в жизни с женой с упорным незамечанием проблем, чтобы не утруждать себя их решением, что в совершенном выборе, где выиграло его "не смогу без", а не совесть, и, наконец, Тони - за, как я это увидела, прощение тех, кого нужно только принять такими, какие есть, и отдалившись не приближаться более. Но все намного сложнее, чем просто максималистическое черное и белое: такие, как у Люси, побеги ради чувственности в беспорядочный секс или Оливеровское "ничего не вижу, ничего не слышу" - нормальная (не от слова "норма", а от частоты встречаемости) реакция на неудавшуюся жизнь, как и стремление женщины убрать от себя вездесущую опасность и мужской (чисто мужской, да) выбор приоритетов. Тони тоже воспользовался лишь тем всем, что мог сделать - конфронтация и непринятие, после которых он последовал наконец верному пути, ощущая, что проблема сама не рассосется. Быть может, и скорее всего именно так, все произошедшее закономерно: между Люси и Оливером не было любви во всеобширнейшем ее понимании, т.е. не было связующего звена, поэтому и без сыновьего "узнал нечто" семья распалась бы (по сути, это и произошло - две разных части рядом - это не есть целое); безумная привязанность всегда отталкивает - и можно понять Люси, избавившуюся от того, кто обзванивал всю округу и садился в ожидании на материнскую кровать, будто исчезая из реальности, когда та задерживалась минут на пять, - бессознательно она отторгла навязчивый элемент, который не могла бы "нести", поскольку не могла выносить и себя саму; Оливер потерял себя, но не потому, что сделал неверный выбор, а потому что этот выбор перед ним встал - оба варианта не дали бы ему жить, и умер он столь "по-дурацки" - как и жил, вновь пытаясь перенести ответственность на других... Жаль лишь, что все равно все оказались неправы: разбитая по собственной воли жизнь матери не искупит утраченных лет сына, как не вернет ему детства и стойкое желание отца помирить их и попытаться возродить семью, а прощение сына лишь взвалит на него чужую ответственность. Помогло бы лучше всего "если бы", но его не существует, а, значит, путь один, раскаяться - выслушать и принять - уйти, отпустив.

P.S. 9✮, а не 10✮, лишь из-за профессионального несогласия с финалом...