4 Дело ясное, что дело тёмное… и немного об «идолах»

Golden lads and girls all must,
As chimney-sweepers, come to dust.

William Shakespeare

Дафна дю Морье – успешный автор многочисленных романов – в этот раз попробовала свои силы в жанре нехудожественной литературы. Несмотря на некоторые неточности, у неё в целом получилось. Автор переносит нас в Европу второй половины XVI столетия, где она исследует жизнь двух братьев, Энтони и Фрэнсиса Бэконов.
Внимание сфокусировано на старшем брате Энтони, который намного менее известен, по сравнению с Фрэнсисом - знаменитым философом, учёным и политическим деятелем.
Книга завершается со смертью Энтони в 1601 году, тогда как у Фрэнсиса впереди были ещё многие годы, насыщенные событиями и трудами. Фрэнсиса ожидает взлёт политической карьеры при Якове I Стюарте и её несколько бесславное завершение, когда Фрэнсис вынужден был уйти с занимаемых постов. Впрочем, это позволило ему полностью сосредоточиться на философских трудах и научных изысканиях. Фрэнсис был обвинён в коррупции (обвинение, вероятно, не было ложным, хотя кто знает). Дело получило, как бы сегодня сказали, широкий общественный резонанс, что и вынудило его уйти в отставку. Я упоминаю об этом эпизоде вовсе не для того, чтобы как-то очернить Бэкона, а просто для иллюстрации, что все люди без исключения несовершенны и подвержены соблазнам. Это один из выводов, который можно сделать, прочитав книгу Дю Морье и проанализировав рассказанное в ней. Банальное, на первый взгляд, утверждение звучало остро во времена братьев Бэконов. Именно тогда лучшие умы начали формулировать, что люди, как и сама Вселенная, – не идеальны (и на солнце есть пятна)...
Не будучи историком, Дю Морье тщательно подошла к материалу. Она работала с аутентичными документами, такими как письма и протоколы допросов, по необходимости обращаясь за помощью к специалистам. Результат, на мой вкус, вышел неоднозначный.
Автор привлекла внимание к Энтони Бэкону - многолетнему агенту английских властей и фигуре, сыгравшей определённую роль в европейской политике, - и ввела в научный оборот новые исторические документы. Это, безусловно, можно поставить ей в заслугу. Дафна часто цитирует письма Энтони, Фрэнсиса, их властной матери леди Энн Бэкон и других персонажей.
При этом трактовки, которые автор даёт событиям прошлого, выглядят несколько устаревшими, книга местами грешит клишейностью. Однако стоит сделать скидку на то, что она была написана в 70-х годах прошлого века, когда историю рассматривали во многом иначе. Это сегодня в исторических исследованиях преобладает прагматичный и привязанный к контексту подход.
Другой плюс, который хотелось бы выделить, - иллюстрация взаимосвязанности событий, происходящих в Европе. Уже в XVI веке, несмотря на общий низкий уровень грамотности, идеи и теории пересекали границы и преодолевали языковые барьеры благодаря личным контактам и регулярному обмену письмами. Книги, опубликованные в одной стране, переводились и читались в другой (не говоря уже о латыни – языке, который понимали многие образованные люди). Их не просто читали, но они оказывали влияние на государственную повестку. Яркий пример – «Государь» Макиавелли. Этот труд был переведён на английский и использовался королём Генрихом VIII в его противостоянии с католической церковью. Английский монарх опирался на те пассажи, где Макиавелли представлял в негативном свете римских пап. Обмен идеями приводил к тому, что социокультурные поля большинства стран Европы не были изолированы, напротив, они постоянно подвергались взаимному влиянию. Это далеко не всегда очевидно, когда читаешь некоторых авторов, чрезмерно сконцентрировавшихся на своём предмете и беспечно игнорирующих фон, на котором происходят события.
В «Golden Lads» (название можно перевести как «Золотые юноши» или «Золотые парни», но мне не нравятся оба варианта, поэтому оставим оригинал) упоминается комедия Шекспира «Бесплодные усилия любви», в которой также просматривается соприкосновение культур. К примеру, там фигурирует на редкость самодовольный дон Армадо, прототипом которого, как полагают, стал экстравагантный испанец Антонио Перес (диссидент, бежавший из Испании Филиппа II), с которым Энтони был неплохо знаком.

Книга начинается с описания семейной жизни родителей Энтони и Фрэнсиса. Мама леди Энн, прекрасно образованная женщина строгих правил, и папа сэр Николас, лорд-хранитель печати, - оба были убеждёнными сторонниками протестантизма. Мальчики вместе росли, учились, читали Платона и Аристотеля, учились играть на лютне… В 1579 году умирает отец сэр Николас, и в том же году 21-летний Энтони отправляется на континент. Там он проведёт около 12 лет, главным образом обитая на юге Франции, где он познакомиться с Генрихом Наваррским, его сестрой принцессой Екатериной и философом Мишелем Монтенем. На протяжении долгого времени Энтони работал в качестве агента грозного Фрэнсиса Уолсингема, главного секретаря Елизаветы I (его называли «главой разведки»), которому он отправлял сообщения об европейских делах. Бэкон был на связи с информаторами из католических стран - Франции, Испании и итальянских государств. Он, видимо, наслаждался пребыванием на французском юге («неудивительно», скажете вы), пока с ним не приключилось одно весьма неприятное происшествие. Во время пребывания в городе Монтобан Энтони был обвинён в содомии с собственными слугами – обвинение, которое по законам того времени могло привести его на костёр. Некоторые из живущих в его доме слуг (более или менее знатные дворяне, как правило, жили в тесном контакте со своими слугами) обвинили своего хозяина в совращении и насилии над ними, а также в попытке купить их молчание. Энтони был арестован, но спустя какое-то время выпущен на свободу благодаря заступничеству короля Наварры. Генриху Наваррскому пришлось лично вмешаться, чтобы прекратить процесс против Бэкона. Однако и после распоряжения короля Энтони по каким-то причинам оставался в тюрьме. Возможно, в это время пытались что-то найти в его бумагах. Многое в этом деле покрыто мраком.
Не представляется возможным установить, были ли эти обвинения справедливы или, скорее, насколько они могли отражать сложную реальность. При этом известно, что атаки на сексуальное поведение и нравы в ту эпоху (и не только в ту) были обычным делом и могли представлять либо откровенную клевету, либо серьёзные преувеличения реальности. Искажая имевшие место в реальности события, памфлетисты могли таким образом морально уничтожить неугодных им личностей. Обвинения в содомии повредили Энтони, хотя он и не понёс юридической ответственности. Вернувшись в Англию, он до конца жизни боялся, что кто-то может проведать о скандале, и избегал встречаться с французскими посланниками. Такова версия Дафны дю Морье, которая первая раскопала информацию о скандале в Монтобане, долгое время остававшегося неизвестным историкам.
Согласно большинству современных исследователей, некорректно применять к людям раннего Нового времени современные нам термины. Мишель Фуко как раз в 70-х годах писал, что «сексуальная идентичность – современное понятие». Дю Морье ставит во главу угла скандал в Монтобане, пытаясь решить, насколько обвинения Энтони обоснованы, но это, вероятно, не лучший подход. Как пишут перенявшие у английской писательницы эстафету исследователи, нужно прежде всего вписать произошедшее в политический и локальный контекст. Итак, что у нас в анамнезе?
Энтони во время своего пребывания на юге Франции был вовлечён в ряд конфессиональных и дипломатических конфликтов, которыми была богата раздираемая гражданской войной Франция. Его положение иностранца, чужака, который «пытается лезть не в свои дела», делало его уязвимым для разного рода клеветы. Энтони также навлёк на себя личную неприязнь мадам де Морней, жены Филиппа Морнея - влиятельного протестантского сеньора и советника короля Наварры, - отказавшись жениться на её дочери и критикуя её саму. Сам Бэкон впоследствии не скрывал своей неприязни к Филиппу Морнею, которого он обвинял в эгоизме и преследовании личных интересов.

Сегодня исследователи, анализируя по «делу в Монтобане» тот же архивный материал, что и Дафна, делают иные выводы. Первое, что они отмечают – это неполнота дошедших до нас свидетельств. В частности, потеряны показания самого Энтони. Второе – невозможность на основе этих свидетельств сделать какой-либо убедительный вывод относительно того, были ли у Энтони гомосексуальные контакты (что вероятно, учитывая историю его жизни, но выдвинутые против него обвинения не могут служить доказательством). Можно с уверенностью утверждать только, что имели место ревность и фаворитизм, приведший к серьёзному недовольству. Энтони потакал своему любимому пажу Исааку и закрывал глаза на его делишки.
Показательно, что Исаак, отвечая на вопросы про характер отношений со своим господином, между прочим упомянул Теодора Беза, видного теолога и второго по значимости после Жана Кальвина представителя протестантизма (кальвинизма). Энтони жил какое-то время у Беза в Женеве. Со слов Исаака, Энтони будто говорил ему, что «содомия – это не грех», ссылаясь на то, что сам Беза практикует это. Как бы там ни было, подобное предположение в адрес уважаемого религиозного лидера удивило бы многих историков, напоминая, что нам зачастую видна лишь верхушка айсберга.

Чтобы покинуть Францию, Энтони должен был расплатиться с долгами, на что у него ушло немало времени. Пребывание на континенте позволило Энтони сблизиться не только с информаторами и шпионами, но и с учёными, поэтами, дипломатами, знатными придворными и принцессами, с некоторыми из которых он будет поддерживать отношения по переписке.
Вернувшись на родину в начале 1590-х гг., Энтони стал одним из приближённых графа Эссекса – фаворита королевы Елизаветы, - к которому он очень привязался. Обладая слабым здоровьем, Бэкон проводил большую часть времени в помещении, работая с корреспонденцией, поступающей из разных концов Европы. Ещё будучи во Франции, он неудачно повредил ногу, что делало для него крайне затруднительной активную жизнь. Энтони пробовал себя в поэзии. Автор упоминает, что он писал своим друзьям сонеты. Странно, но Энтони, видимо, ни разу не появился при королевском дворе и не встречался с Елизаветой, что Дафна объясняет его страхом перед разоблачением. Решению его финансовых затруднений это, естественно, не помогало...
Есть мнение, что Бэкон, возможно, сообщал какую-то информацию во Францию, что позволило некоторым называть его двойным агентом. Дружелюбно настроенная Дафна отметает эти подозрения, отмечая, что в любом случае неуместно употреблять современный термин из лексикона национальных государств по отношению к Энтони. Напротив, она полагает, что своей работой в тени он способствовал поддержанию мирных отношений между Англией, Францией и Шотландией (Энтони был в контакте с королём Шотландии Яковом).

Фрэнсис Бэкон, младший из братьев, был более успешен в карьере. Он участвовал в громком процессе против графа Эссекса и, считается, внёс заметный вклад в вынесение ему приговора. Как пишет автор, некоторые историки склонны обвинять Фрэнсиса в предательстве своего патрона Эссекса, который, будучи при власти, всегда поддерживал Фрэнсиса. Однако автор полагает, что младший Бэкон был вынужден так поступить. Во-первых, таков был приказ монарха. Во-вторых, вероятно, он хотел защитить брата, который тесно сотрудничал с Эссексом и жил в Эссекс-Хаусе. Действительно, Энтони не был допрошен по этому скандальному делу о государственной измене.
Фрэнсис, кстати, был очень дружен c братом и посвятил ему свои «Опыты».

Дю Морье отмечает, что не осталось изображения, о котором бы достоверно было известно, что это Энтони. Но вот, возможно, его портрет.

А это Фрэнсис

Энтони, которого автор называет «птица в клетке», обыгрывая его отшельнический образ жизни, умирает вскоре после казни своего покровителя Эссекса. Обстоятельства его смерти не до конца понятны. По мнению Дафны, устав от жизни и будучи очень больным и разочарованным человеком, Бэкон-старший мог свести счёты с жизнью. У Энтони было две ролевые модели – Эссекс и Генрих Наваррский. В некотором роде он разочаровался в обоих и был в конце очень одинок...

С момента публикации «Golden Lads» жизнь Энтони Бэкона анализировалась более подробно и научно. Есть свеженькая книга «Male Friendship and Testimonies of Love in Shakespeare’s England» Will Tosh , где много внимания уделяется Энтони, его контактам и литературному наследию. Она, на мой взгляд, лучше написана и интереснее с исторической точки зрения, чем книга дю Морье.
К примеру, У. Тош анализирует обширную переписку старшего Бэкона с теми, кому он покровительствовал и с теми, кто был выше его по статусу.
Культурный обмен письмами подчинялся своим, малопонятным нам сегодня, правилам. Так, «обвинять друг друга в жестокосердном безразличии в элегантных и вызывающих жалость выражениях, следующих классическим образцам, было частью увлекательной драмы эпистолярных отношений». Естественно, переписка между друзьями-мужчинами и мужчиной и женщиной должна была вестись по разным образцам.
Тош также ёмко резюмирует обвинения Энтони в содомии: «Контакты между лицами одного пола были широко распространённым явлением, частью повседневности. Но поднять крик об этих контактах выступало оружием в арсенале клеветников, памфлетистов и шантажистов».

Рассмотрим поближе один пассаж, открытый для двоякого толкования. Дю Морье рассуждает об обвинениях против Энтони:

Правдивы они или нет? В широком смысле, вполне вероятно, что да, но только не в деталях. Нежность была частью его натуры, и он жаждал любви с раннего детства. Мать предпочитала ему умерших до его рождения маленьких сестрёнок. Материнское воспитание сделало для него сексуальный акт между мужчиной и женщиной табу, чем-то гнусным. Примеры его сводного брата и его друзей говорили об обратном, и во Франции он видел, что любовь мужчины к женщине может приносить удовольствие. Тем не менее он воздерживался. Он тянулся к юношам, которые пели с ним, играли на лютне и вытягивали деньги из его кошелька… Но только не жестокость. Она не была характерна для Энтони.

Позиция писательницы, независимо от того, насколько она правдива, несвободна от влияния знаменитых идолов Фрэнсиса Бэкона. Думаю, уместно обратить внимание и на Фрэнсиса, а то его старший брат занял почти всю рецензию. Бэкон-младший писал об идолах, которые влияют на нашу способность мыслить и часто приводят к ложным умозаключениям.
Например, идол рода - стремление человека с его ограниченным умом нарисовать гармоничную картину мира, тогда как мир в целом отнюдь не упорядочен и не гармоничен, в нём много хаоса и причудливой игры случайностей. Дафна, как мне кажется, в своём стремлении всё упорядочить подвержена влиянию этого идола.
Другой описанный Фрэнсисом идол - идол пещеры. Люди склонны переносить «пещеру» своей личности – свои предпочтения, опыт и внутренний мир - на мир вовне. Этим в большей или меньшей степени грешит большинство биографов.
К тому же приведённый пассаж можно использовать против версии дю Морье о том, что Энтони не стал бы никого принуждать. Доктор Фрейд рискнул бы предположить, что нехватка материнской нежности, её стремление полностью контролировать жизнь сына и запреты привели к накоплению в Энтони скрытой агрессии, ну или что-то в этом роде. Письма леди Бэкон действительно выявляют личность властную и стремящуюся к доминированию. Она постоянно наставляла своего взрослого сына, высказывала недовольство его друзьями и старалась регламентировать его повседневную жизнь, включая пищевые привычки.

В чём плюсы данного произведения? Несмотря на ряд недочётов (которые, впрочем, простительны любителю) и анахронистических интерпретаций, писательница извлекла из исторического небытия кейс, который, будучи сам по себе весьма туманным, проливает некоторый свет на нравы и менталитет эпохи. А без понимания этого никакой анализ не имеет смысла. За это и за то, что дю Морье была первой, кто посвятил книгу Энтони Бэкону, ставлю «Golden Lads» высокую оценку.
Скандал в Монтобане и показания действующих лиц – в частности, упоминание Теодора Безы и его предполагаемого отношения к гомосексуальности при всей своей неоднозначности хорошо показывают, до какой степени нелепо применять современные нам критерии морали и нравственности (а этим до сих пор грешат многие биографии) к людям прошлого. Это хорошее противоядие против изречения весьма сомнительных и оторванных от контекста приговоров, которые только дальше уводят нас от понимания многомерной исторической реальности.
Иными словами, если раньше считали, что истину можно установить, иногда на основе «информации» из анонимных памфлетов, то сейчас стараются (речь идёт о профессиональных и добросовестных исследователях) всё ставить под сомнение, рассматривать под разными углами и не делать никаких окончательных выводов. На мой взгляд, современный подход – адекватен и намного уместнее предшествовавших. Но, следует признать, и он не лишён потенциальной червоточинки, если применять его буквально. Наш мозг, который не может полностью освободиться от идолов, склонен чересчур увлекаться и впадать в крайности.
Желательно отделять памфлеты и пасквили от синхронных исторических документов. В случае со скандалом в Монтобане речь идёт о свидетельских показаниях, данных, вероятно, под присягой, что тоже ничего не доказывает, но всё же…

Иллюстрация к комедии Шекспира «Бесплодные усилия любви»

свернуть

В заключение скажу, что история Энтони Бэкона и его друзей может понравиться тем, кто увлекается данным историческим периодом. Она, будучи основана на аутентичных (более или менее) документах, позволяет взглянуть на эпоху с нового, неиспорченного предубеждениями ракурса. И это, на мой взгляд, намного интереснее и познавательнее, чем читать пересказы давно известных сплетен.
Англоязычная версия рецензии