4

СПОЙЛЕРЫ!

Я всю книгу залила слезами... На часах второй час ночи, дочитана первая часть эпилога. Вторую оставила на потом, там опять о войне, об истории. Я сейчас хочу о героях высказаться, о сюжете.

Во-первых (да и в-последних!), смерть Болконского меня убила. Я уже три дня после этого хожу, как в бреду, ничего не осознавая. Я не устаю задавать себе вопрос: "Почему так случилось? За что?.. Почему Пьер остался жить? Отчего не он?"

— Вы не спите?
— Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, не дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
— Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
— А я? — Она отвернулась на мгновение. — Отчего же слишком? — сказала она.
— Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
— Я уверена, я уверена! — почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
— Как бы хорошо! — И, взяв ее руку, он поцеловал ее.

<...>

— Кончилось?! — сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.

«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Меня душили рыдания, я убежала к себе в комнату и не могла поверить, что это случилось. Это единственная сцена Болконский-Ростова в 4 томе. Единственная!!! Еще одна сохранилась в воспоминаниях Наташи, которую она потом изменяет в своем воображении: придумывает слова, которые она могла бы ему тогда сказать, которые он мог бы ей сказать в ответ...

Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь... Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя... тебя... люблю, люблю...» — говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.

И вот я сижу и надеюсь, что все будет красиво... Она пронесет это через всю жизнь, будет воспитывать вместе с Марьей его сына и т.д. и т.п. Но появился Пьер (аки черт из табакерки) и я не смогла сдержать слез, когда Наташа, вдруг забыв про все свои горести, бросилась в его объятия. Только тогда я поняла, что она не любила Болконского. И что он умирал один, и что его сын точно так же остался один, никому не нужный. Все вокруг счастливы, у всех семьи (все это время я тоже сидела и недоумевала: Боже, как они все могут быть так счастливы???). А он так же как и его почивший родитель начинает мечтать о том, как его все полюбят: "Отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен..."

Сколько в этом романе горя! Сколько смертей! Сколько счастья, построенного ну чужом несчастье! После подобных вещей не хочется ни жить, ни любить, ни трудиться. Все кажется бессмысленным и не имеющим достойной цели. Соня, маленькая княгиня, Петя Ростов, молодой Болконский - за что их всех так? Пьер, радующийся смерти своей жены (!!), не сделавший решительно ничего полезного во время войны, а только разглагольствовавший на протяжении всего романа остался жив и сделался... счастлив? Жизнь жестока и несправедлива - вот, что я поняла, перелистнув последнюю страницу книги. Печаль...