5 Еще раз о человеческой натуре

Поддавшись очарованию трилогии Анатолия Рыбакова "Дети Арбата", я не могла устоять против небольшой повести Юрия Трифонова с заманчивой аннотацией, обещающей показать деградацию людей под гнетом тоталитарной системы. Но, на мой взгляд, Трифонову удалось гораздо большее чем просто написать еще одну книгу о жизни людей в условиях диктатуры. Он создал поистине бессмертное произведение, которое до сих пор не теряет своей актуальности и не потеряет ее никогда.

Всё потому, что главным героем "Дома на набережной" автор выбрал Вадима Глебова, по кличке "Батон", прилепившейся к нему еще со школьной скамьи. Для знакомства читателя с персонажем Трифонов использует прием ретроспективы: мы видим Вадима уже в довольно зрелом возрасте, сформировавшейся личностью, с багажом опыта на плечах. По меркам своего времени ему удалось в своей жизни достичь всего, о чем только можно мечтать: выходец из бедной семьи, он сумел занять достойную профессиональную нишу, обеспечившую ему и его семье достойное существование и всевозможные блага.

Но встреча со своим школьным другом Левкой по кличке "Шулепа" заставляет главного героя погрузиться в тяжелые и неприятные воспоминания о своих детских и юношеских годах, нарушая собственный принцип, гласящий, что "…память - сеть, которую не следует чересчур напрягать, чтобы удерживать тяжелые грузы".

Одной из центральных характеристик Глебова является эпитет "никакой":

Он был совершенно никакой, Вадим Батон. Но это, как я понял в последствии, редкий дар: быть никаким. Люди, умеющие быт гениальнейшим образом никакими,продвигаются далеко. Вся суть в том, что те, кто имеет с ними дело, довоображают и дорисовывают на никаком фоне всё, что им подсказывают их желания

.
Поэтому Вадиму так легко удавалось находить общий язык с самыми разными людьми - не терпящим подхалимажа везунчиком судьбы Левкой, кроткой, тихой и всех жалеющей Соней, талантливым и целеустремленным Антоном, откровенным хулиганом и бандитом, держащим в страхе весь переулок, Минькой Бычком, с профессором Ганчуком и многими-многими другими. Настоящий хамелеон.

Хамелеон, который мечтает вырваться из своего полунищенского существования в коммунальной квартире и попасть в тот самый ДОМ на набережной, где живут богатые и обеспеченные, чьей жизни он так отчаянно завидует...

Одним из способов добиться прочного положения становятся его отношения с дочерью профессора Ганчука Соней, чьей влюбленности он не замечал на протяжении многих лет, однако быстро спохватился и отдал ей должное после восхваления Сони одним из ее незадачливых ухажеров.

Ну и так как наш Вадим идеальный приспособленец, то ему без труда удается убедить самого себя в том, что он испытывает настоящие чувства к Соне. И всё бы шло гладко да ровно, если бы судьба не поставила его перед тяжелым выбором...

Повествование выстроено очень необычным образом: вначале история рассказывается от третьего лица, потом внезапно она переключается на рассказ от первого лица. Причем автор нигде не раскрывает личность этого таинственного "я", и нам остается только догадываться, что, возможно, это один из школьных приятелей Левки и Вадима. Такой прием помогает взглянуть на персонажей под разными углами, через призму восприятия других. Особенно явственно в таких моментах прослеживается открытая неприязнь к "Батону".

Мне очень понравились отсылки к Достоевскому в тексте повести. Одна из них - имя первой любви Вадима. Соня Ганчук и Соня Мармеладова имеют очень много общего: доброта, скромность, застенчивость, молчаливость, жалость ко всем без исключения, в том числе и к недостойным этой жалости.

Вторая отсылка - это открытое упоминание "Преступления и наказания" в разговоре Вадима с профессором, когда Ганчук рассуждает о "современных раскольниковых":

Нынешние Раскольниковы не убивают старух процентщиц топором, но терзаются перед той же чертой: переступить? И ведь, по существу, какая разница, топором или как-то иначе? Убивать или же тюкнуть легка, лишь бы освободить место?

А иногда вместо "тюканья" достаточно просто промолчать, или поддакнуть, что значительно облегчает выбор в пользу варианта "моя хата с краю", тем более когда он подкреплен доводами рассудка: его заступничество пользы никому не принесет, а вот вред причинит и довольно серьезный - ему самому. А на фоне этого - размышления на тему "может ли человек точно знать о себе, любит он или нет?". Ведь теперь эти отношения не сулят прежней выгоды...

В тексте также упоминается о влиянии страха на решение, принятое главным героем:

Ведь страх - неуловимейшая и самая тайная для человеческого самосознания пружина.

И вот тут я категорически не согласна. Не страх управляет Вадимом, а простая расчетливость и выученное с легкой руки отца правило "не высовываться".

Можно ли упрекать Глебова за его поступок (или, вернее сказать, НЕпоступок)? Моралистом быть легко, не будучи в подобном положении самому. Можно вопить о его непорядочности, подлости и предательской вероломности. Можно найти множество оправданий в защиту Вадима, начиная с того, что и сам Ганчук не образец добродетельности - вспомните только его хвастливый рассказ о своих подвигах при расправе с врагами Революции? Ведь он сам тогда не знал ни жалости, ни снисходительности...

Но, так или иначе, главное мерило всех поступков человека - его собственная совесть. Даже общественное порицание и осуждение не такое тяжелое наказание как осознание собственной вины. Перед другими-то найдешь оправдания, а перед самим собой увиливать и изворачиваться смысла нет.

Можно только забыть. Что и сделал наш герой. Точнее постарался. Но тяжелый груз в виде неотступных воспоминаний так и будет лежать камнем на душе до конца жизни...Такова цена выбора.

Не Глебов виноват и не люди, а времена. Вот пусть он с временами и не здоровается.

А так ли уж виноваты времена? А может всё-таки люди, которые в разные времена совершенно одинаковы?