5

Эту книгу я нашла в домашней библиотеке в - совершенно точно - один из понедельников. Потому что библиотека поселковая по понедельникам не работает. У родителей была куча невероятно непонятных для меня, младшеклассницы, книг - про Ивана Грозного, про автомобили, про оружие. А свои энциклопедии мне читать не хотелось. Вот и предпринимались мной периодически набеги "в поисках интересного".

"Лучик и звездолёт" я люблю до сих пор. Очень сильное впечатление на меня произвела она в детстве, надолго оставив след на моих играх: Лучик, Ураган, Гордый для меня были не просто словами, а живыми великолепными созданиями невероятной красоты.

Это, вообще, очень советская книжка. Про освоение космоса, про Москву, про новые перспективы, про дружбу.
И очень настоящая.

Дальше...

Две семьи, два ребёнка. Девочка Ира, стремительная, упрямая, которая хочет стать зведолётом - космонавтом то есть. Её друг, мальчик Женя, Одуванчик.

Иринка с Женей дружили по-настоящему. Разумеется, они часто ссорились и даже дрались, но тут же мирились. А играть после ссор всегда бывало только приятнее.
Отцы Иринки и Жени тоже дружили. Когда-то в Великую Отечественную войну Иван Васильевич и Сергей Сергеевич воевали в одной воинской части. Потом Иван Васильевич стал сапёром, а Сергей Сергеевич попал в кавалерийский полк. Встретились они опять на фронте, во время боёв уже на границе Германии. И с тех пор больше не разлучались. Оба были в одном бою ранены, вместе лежали в госпитале. А когда война кончилась, поселились в одном городе, даже в одном доме. У Сергея Сергеевича подрастали дети. У Ивана Васильевича — Иринка.

И всё казалось бы хорошо, но вот - папа Женьки решается стать директором конзавода. А значит - Женька едет с ним, в деревню, жить, Иринка остаётся.

Иринка сидела за своей новенькой чёрной партой и старательно писала, загородившись рукой.
— Не мешай, здравствуй, проходи, — быстро сказала она. — Женька, замечательная новость! Папа сказал, у нас в городе, возможно зимой, откроется клуб юных космонавтов!
— Ко… космонавтов? — переспросил Женя, заикнувшись от волнения. — А у меня тоже… надо тебе сказать… Мы с папой во вторник уезжаем на один завод. Насовсем.
Тут уж Иринка повернулась и уставилась на Женю круглыми от возмущения глазами.
— Ты понимаешь, что ты говоришь? — тоном Александры Петровны спросила она. — Я уже готовлю расписание тренировок. Мне и тебе, тебе и мне. На какой ещё завод?
— Ко… конский, — пролепетал смущённо Женя.
— Како-ой?
— Папа говорил — конский. В общем, лошадиный.
— Таких не бывает, — отрезала Иринка. — На заводах делают машины, разные станки, самосвалы… А лошадей никто никогда на заводах не делает. — Девочка рассердилась по-настоящему.
— Ирка, честное же слово, папа сказал: кон-завод! — чуть не плача воскликнул Женя. — Папа в войну был кавалеристом, весь его полк был кавалеристами. Он же знает и до-ско-нально любит это дело!.. Не веришь? А я… я, понимаешь, должен ехать вместе с ним. Жить!

Приятный и понятный язык, читать - одно удовольствие. Я довольно редко улыбаюсь, а тем более - смеюсь, читая книги, но здесь было сложно удержаться от улыбки: такие герои получились реальные, такие знакомые, словно не из книги, а из соседнего двора. По-детски рассудительные, эмоциональные, честные.. Настоящие, одним словом.

— Знаешь, Женька, спартанцы тебя давным-давно со скалы бы сбросили. В море! Они со слабенькими, никудышными не церемонились. Мне папа рассказывал.
— Разбойники твои спартанцы были, вот кто, — мрачно ответил Женя. — Если детей не жалели. Их в тюрьму надо было сажать…

Удивительно: такие разные люди оказываются так крепко привязаны друг к другу.
Через всё происходящее приходят-таки к общему, при всех разногласиях - горой встают друг за друга, несмотря на то, что их пути расходятся уже в столь юном возрасте - не забывают друг друга, рисуют письма, уговаривают родителей на встречи.

Рассказ о всех прелестях детской (и не только) жизни, по-моему. О рыбалке чуть свет по колено в воде, о поездке на метро на сияющую ВДНХ, о сладкой дикой малине, о долгожданных встречах и неизбежных расставаниях.