2

Интерес к дотолкиновскому фэнтези, побудивший меня схватиться за эту книгу, за несколько лет изрядно поистлел, а книга всё не кончалась и не кончалась. Я читала её очень долго, в разном настроении, в разных обстоятельствах, и моё мнение о ней менялось неоднократно; иногда мне нравилось, иногда совсем нет. Три романа, входящие в сборник, слились для меня в одну длинную историю, но это как раз неудивительно: они написаны в одном стиле, в одном духе и практически на один и тот же сюжет: прекрасный душой и телом юноша отправляется на поиски приключений на свою задницу и в итоге обретает славу, любовь и счастье. (Правда, поскольку Уильям Моррис — писатель викторианской эпохи, задницы он не упоминает, зато с нежностью живописует женские ноги.)

Сплошная тягомотина, на самом деле, но написанная гладким и поэтичным языком, её было приятно читать в состоянии усталости и полнейшего уныния, когда не хватило бы сил даже на сопереживание персонажам. Но даже в таком состоянии эти романы невозможно было читать с интересом; они красиво написаны, но это очень поверхностная красота. Вообще, красота — определяющее и первоочередное качество героев Морриса (далее по списку — доброта и мудрость), как бы внешнее выражение внутренних достоинств, то, что они никогда не утратят, какие бы жестокие (весьма умеренно жестокие, надо заметить) испытания ни выпадали бы на их долю. Проблема в том, что за этой красотой — красотой слога, красотой мира, красотой людей, этот мир населяющих, — ничего нет. Она плоская и однообразная. Художник может создать глубину на плоскости, но у писателей это работает не так; у Морриса не сработало совсем.

Конечно, мерить романы Морриса меркой современного фэнтези было бы несправедливо, но они не выдерживают сравнения и со скандинавскими легендами и рыцарскими романами, которыми Моррис очевидно вдохновлялся. Он многое заимствовал у них, но всё пригладил, прилизал и для надёжности залакировал, чтобы не осталось ничего острого, грубого, шершавого —ничего, что могло бы по-настоящему задеть.