3.5 Увы, не прониклась

Мне не понравилось. Я уже писала, и не в одной рецензии, что Дина Рубина сложный писатель для меня. В том смысле, что она меня злит почти всё время, когда читаю, но оценки высокие. А вот здесь я почти тройку не влепила.
Да, красиво, как всегда, да, проникновенно.
Но уж очень затёрто.
Не зная, что это Рубина, догадалась бы.
Медные шикарные волосы героини, сказочное, просто мистическое сходство служащего отеля с мистическим братом. Это её приёмы. И вся она такая (я про героиню) тонкая, изящная, бледнокожая, прям сияние от неё. Почти ангел, хоть и убивает невинных лабораторных мышей. Зато спасает бездомных собак. Это же какой плюс в карму!
Нет, я порядком злая. Я не понимаю героиню.
Да, страшный диагноз, да это жестоко и несправедливо.
А в чём виноваты муж и дочь? Да, они будут переживать, что их жена и мама смертельно больна. Это страшно.
А то, что она сбежала неизвестно куда и неизвестно почему, - это не травма для них?
И, вот удивительно, именно здесь, в Венеции она встречает человека, как две капли воды похожего на умершего двоюродного брата. И даже имена у них схожи, и профессия, в общем всё, как у Рубиной - немного совпадений, щепотка мистики, капля романтики и много-много красивых слов.
Ну а описание Венеции прекрасно. Этого у неё не отобрать.

За эти несколько минут изматывающего, окликающего ее зова колоколов она все поняла: этот город, с душою мужественной и женской, был так же обречен, как и она, а разница в сроках – семь месяцев или семьдесят лет – такая чепуха для бездушного, безграничного времени! И это предощущение их общей гибели, общей судьбы – вот что носится здесь над водой каналов.
Величие Венеции с ее вырастающими из воды, прекрасными обшарпанными дворцами, с ее безумными художниками, с этим ее Тинторетто, готовым расписать небо… ее зыбкость, прекрасная обветшалость, погрузившиеся в воду, скользкие и зеленые от водорослей нижние ступени лестниц, ее бесчисленные мосты… И блеск, и радость единственной в мире площади, и лиловый шлейф ее фонарей, и узкие, как турецкие туфли, гондолы, и фанфары старинных печных труб – все обречено, твердила она себе, обречено, обречено…