3.5 Спойлер

Брр.
Ну и задачка.
Нужно взять да и выразить отношение к книге, главная интрига которой - голубой ли всё-таки епископ? Спойлер - епископ не голубой, а напротив, несправедливо оговоренный. Но большую часть книги это вроде как неизвестно, полагается епископа подозревать и осуждать, а ты, читатель, внезапно не гомофоб. Вот это поворот. Мне глубоко фиолетово на ориентацию всех вокруг, но церковная традиция мне хорошо знакома. Быть гомофобом, если ты практикуешь православные духовные ритуалы - это не то чтобы очень хорошо. Это единственный возможный вариант. Поэтому книга, хорошая между прочим книга, оказалась зажатой в этой морали, ей в этой морали тесно, но назвался груздем - не говори, что не дюж.
Перейдем к героям (а епископ среди них, спасибо автору, хотя бы не главный).
Хороший мальчик Артем, сирота, воспитывался бабулей и дедулей. Не забывает свои корни, помнит. Часто вспоминает любимый городок, вздыхает о его упадке и прочей лебеде вдоль забора. Всю жизнь испытывал томление и разные духовные искания. Предсказуемо обнаружил ответы на все вопросы в храме.
Девочка Глаша. Не вот чтобы хорошая, из довольно непутевой семьи, мама неугомонная сектантка, сестра со сбитым нравственным прицелом (как пример - тихонечко и без терзаний переспала с глашиным мужиком, забеременела, всё так же радостно продолжила жить с мужем, на сей раз собственным, не глашиным)
Еще есть девушка Вера, третья главная героиня, вполне полноценная. Задумавши в глубокой молодости женить на себе Артема, она, будучи девушкой целеустремленной, Артема на себе женила. Он успел, правда, пискнуть, что собирается быть священником, но она от такой новости лишь брезгливо отмахнулась. Мол, в моих жарких объятьях быстро образумится и пойдет в автослесари. Потом, когда Артем становится-таки священником, не приносит в дом денег, постно игнорирует брачное ложе, Вера решает оклеветать епископа. Потому что Вера крутая журналистка в газете (!!!), ей человеческую жизнь разрушить - тьфу! Посмотрит, думает Вера, Артем на этих развратных епископов, да и бросит эту неблагодарную деятельность.
В конце - хеппи-конец. Вера отпускает Артема в монахи, епископ оправдан, Глаша получает в вечное пользование полугодовалого племянника, исповедуется, таскает вышеупомянутого племянника причащаться.
Вы, возможно, спросите, а чего оценка такая высокая? Никто не спросит, кого я обманываю. Короче, вот вам цитат парочка. Обратите внимание, какой язык, какие метафоры, какой талант у Матвеевой, разве можно его на церковные писульки разменивать, а? Ну и я вас немножко обманула. На самом деле вся вкуснятина (как это часто бывает) заключена в первой примерно трети романа. Невероятное описание детства героев - тягучее, пахучее, правдоподобное и исключительно ностальгическое - вот моё слабое место. Поэтому за начало - десяточка, а дальше, за тухленький религиозный детективчик - тройка с минусом. Да, цитаты. Вот они, красавицы:

Взрослые не понимают, как здорово лежать на животе, разглядывая за серым окном живой фильм — темный лес, пляшущие линии проводов и незнакомые, прекрасные имена станций, где мы никогда не были и не будем. Утром проводница приносит густой чай, звенят подстаканники, маленькие куски рафинада тесно спеленуты в зеленых обертках, ложки, нагреваясь, обжигают руки.

Дед намазывал хлеб розовыми пенками, снятыми с варенья, бабушка уткнулась в журнал с обидным названием «Вяжите сами!», а я занялась пирогом: свежий, дымящийся кусочек упал с маминого ножа в самую середину тарелки.

Нет ничего грустнее сказок, но именно эти книжки мы суем в руки своим детям. Я никогда не любила Андерсена, все его герои, эти маленькие пастушки, русалочки, солдатики, были так вопиюще несчастны… Если же их настигало счастье, то у него был горький привкус, и оно обязательно заканчивалось: так смерть ставит точку в конце любой жизни. Куда больше мне нравился летающий карлик-эпикуреец, рыжая девочка в разных чулках и странная няня, запросто летавшая по небу. И я любила сказку про Алису — потому что в ней царил вкус восхитительной нелепости.