3 Патриархальный снобизм - это последняя капля против автора

"Сирена" - это сиквел к "Бездне", которая мне очень понравилась за яркие картины дальних стран, богатые культурологические отсылки, богемные красоты и романтическую страсть.

В "Сирене" главный герой оплакивает утраченную любовь. И по мере того, как повествование продвигается, я вижу, что хотя главные обаятельные черты "Бездны" в "Сирене" тоже есть - ажурный мир интеллектуалов-гуманитариев, живущих на вершине мира, где они запросто соприксаются с шедеврами искусства любого жанра; живо описанные путешествия и приключения, осязаемая полуденная жара греческой рыбацкой деревни, гурманские обеды в апельсиновых садах, стастная любовь в роскошных домах барона Османна на фоне всё того же Заката Европы (ТМ) под взрывы исламских террористов.

Но если раньше герой вызывал у меня интерес, любопытство и скорее симпатию, то теперь он предстает все менее привлекательным типом. Ладно, его самозабвенные страдания, в которые он погружается сладострастно и подробно, понять можно - в конце концов, разве мы не говорим про толерантность к разным ментальным состояниям, про разрушение тоталитарных канонов, сковывающих субъективные переживания мужчин и женщин общественными представлениями о том, что нормально, морально, прилично, порядочно и т.п.

Скажем так, его страдания во мне вызывают одновременно сочувствие и понимание, но также и критичность, хочется для собственной душевной безопасности растождествляться с героем, замечать, что он в некоторых вопросах отдается на волю самоубийственным страстям, и мне, как сочувствующему читателю, не обязательно везде за ним беспрекословно следовать...

Ход мыслей героя разоблачает в нем обычного слабого человека, постаревшего юнца с большими амбициями, но беспомщного. Он видит себя очень культурным европейцем из числа уходящей науры. Позиционирует себя как носителя большой культуры и это как будто подразумевает, что и большой мудрости. Но если присмотреться - вся его образованность и интеллектуальность не способны дать ему элементарного душевного покоя и личного счастья. Поэтому я внутри себя как бы полемизирую все время с героем - чего так носиться со своей этой элитарностью, признай, что самого важного от своей жизни ты добиться не можешь.

А дальше я обнаруживаю, что герой - при всей его начитанности и заявленном гуманизме - находится в плену самых примитивных стереотипов объективации женского тела и тела вообще. И можно допустить, что автор сознает косность своего патриархально-снобического героя, и некоторыми репликами его описывает, не присоединяясь к его позиции. Типа как натуралист.

Однако я такого не допускаю и решаю, что автор сам примерно так и рассуждает: "женщине было около 50 - все еще красивая, все еще черноволосая", или "кругом было царство жира, блестел английский и немецкий целлюлит", а следом "у спасательницы была мускулистая попка в кротеньких шортиках и мы ей с готовностью доверились".

Да вообще вся коллизия в этом романе крутится вокруг молодых тел, грудок, жопок, потому что только они вырывают бедного героя из страданий по поводу утраченной любви его жизни (беспокоится, не он ли сам виноват в утрате), а также ужаса в связи с исламизацией Парижа и краха западной цивилизации. Стрелка компаса - его член. Место действия - мир, ограниченный уюной и освоенной образованным французом высшего среднего класса цивилизационной парадигмой.

Короче, разочаровалась я в Оно-ди-Био.