4 Semper aliquid haeret

Без восторгов.

И вроде бы все есть у «Марии Стюарт», чтобы пополнить список моих любимых книг – историческая тематика, сильная женщина в качестве главной героини (да и, по сути, не одна), противостояние и драма, любовь и героическая смерть, преисполенная достоинства, трагедия, интрига, мощный финал, но... То ли повествование в настоящем времени сбивало с толку, то ли завышенные ожидания (столько восторженных отзывов о ней слышала), но та же цвейговская «Мария-Антуанетта» произвела куда большее впечатление.

А, может, дело в явной, кичливой пристрастности автора. С первых страниц нам ясно, на чей стороне Цвейг, чьи интересы будет отстраивать – все его симпатии принадлежат Марии, королеве Шотландской, в то время как Елизавета из-под его пера выходит нервозной, истеричной старой девой, королевой-девственницей, вымещающей личные обиды на более успешной в любви сопернице. И вот опять – многолетний конфликт двух политических деятельниц, двух королев, двух монархий сводится к мелочной склоке женщин, будто они банальные соседки по кухне в какой-нибудь коммуналке. Я тоже за психологизм, и личности мне всегда куда более интересны, чем функции, но здесь даже по моим меркам как-то перебор.

Но что здесь действительно прекрасно – это финальная сцена приготовления Марии Стюарт к казни и само восхождение на эшафот – со спокойствием, величием и достоинством, подобающем истинной королеве – а еще, сам язык: сильный, убедительный, полный метафор и иронии. Читала с карандашом:

Одним рывком сбрасывает она с себя коросту честолюбия, словно тяготящее ее платье.
Убегает в это письмо
Созрела любовь, броском ринулась на беспечную женщину
Дать себя выманить из твердыни своего молчания
Супруг холодный, как герольд, вручающий объявление войны
Словно вдох перед решающим усилием
Это звучит, как последний сигнал фанфары, призывающий непокорную крепость к сдаче.
Наконец повеяло резким, суровым ветром. Наступила полная ясность.
Власть не наследуют с кровью, а непрестанно завоевывают вновь и вновь в борьбе и унижениях.
Как загнанная лань с мужеством отчаяния поворачивается и бросается на преследователей.
Однако раб не может бороться. Он может только стенать, когда свирепый бич гонит его вперед.