5 Соломенная вселенная Олсон

Поразительно, как книга может походить на живопись. И не на какую-нибудь, а вполне конкретную. "Мир Кристины" меня, ничего не знающую о картине, привлек сначала соломенной спелостью луга, потом - покосившейся фермой и только в последнюю очередь - фигурой в розовом платье. Поначалу кажется, что с девушкой как раз все в порядке, а вот домик мрачноват. Но заблуждение сменяется недоумением. У нее болезненно худые руки, серые узловатые пальцы, ноги безжизненно лежат на траве, изгибы тела заострены. Кажется, она из последних сил приподнимается над землей и вот-вот упадет.

Кристина Олсон была соседкой художника Эндрю Уайета по ферме в Кушинге. Инвалид с детства к 30 годам она уже не могла нормально ходить. Всю жизнь прожив на отцовской ферме, без удобств, в «ущербном панцире» тела, она всячески противилась зависимости. Здоровому человеку сложно понять - как это, быть независимой, когда не можешь уйти дальше поля перед домом? Но это поле и стало миром Кристины. Раз в месяц, проползая, как солдат в засаде, она преодолевала расстояние до соседнего кладбища, где покоились родители. Тогда-то и увидел ее Уайет. Она вдохновила его на написание самой известной его работы, а также еще нескольких полотен. В книге она сама позирует художнику, но в документальных источниках можно найти информацию, что позировала ему все-таки жена.

В картинах Уайета за обманчивым покоем скрываются трагедии людских судеб. По словам самой Олсон, писал Уайет скупо, мрачными оттенками, но непонятным образом его живопись приобретала полированный блеск. И Бейкер Клайн проделывает то же: упаковывает разрушенные надежды целой семьи под убаюкивающую трель природы и такого понятного каждому быта. Она скурпулезно фиксирует любую мелочь : жестяную миску на столе, едва распустившийся бутон в поле, и в ее исполнении они становятся символами, зашифрованными посланиями от поколений предков, приобретая лихорадочный блеск уайетовской кисти. Эту книгу, как и живопись Уайета, можно назвать "символическим реализмом».

Кристина, подобно зрителю, годами наблюдала за безрадостной жизнью семьи: пустеющим домом, промотавшимся отцом, медленно угасающей матерью. Чем старше она становилась тем меньше было сил что-либо изменить - болезнь прогрессировала неумолимо. И хотя прожила она больше 70 лет, мы не узнаем, какими были оставшиеся годы - книга обрывается годом создания Мира Кристины , а ей на тот момент уже за 50. Но после написания картины случилось то, чего она хотела всю жизнь - постылый панцирь раскололся, и её увидели. Прожив увечной тенью, она нечеловеческими усилиями обрела плоть.