5 НЮАНСЕРЫ. ГЕНРИ ЛАЙОН ОЛДИ

Книги Олди – это шарады. Всегда читаю их с азартом: разгадать, понять, не упустить ни слова в завязке – в финале оно станет смыслом. Одним из многих – потому что уровней в этих книгах ого сколько! Моей эрудиции на все не хватает, и тем не менее…

Вот уж точно – дьявол (или бог?) кроется в мелочах. И это внимание к мелочам – как в прямом, так и в переносном смысле – характерно для всех работ Олди, просто в «Нюансерах» оно показано ярко, объемно, где-то гротескно. Как и должно быть в театре! А в театре свои правила: здесь даже тишина создается шумом.
На первый, очень беглый взгляд, «Нюансеры» – это мистический детектив а-ля приключения Эраста Фандорина. Любовно воссозданный антураж 19 века, опасные встречи, головокружительные погони… Но вдруг обращаю внимание на заголовки. Почему в кавычках? Почему в конце точки? Да это ж реплики, догадываюсь. Театральные реплики! Цитаты из данного текста, отсылки к другим произведениям. И – щелк – текст уже воспринимается по-другому! Я-читатель понимаю, что сижу в зале, вижу сцену, зрителей рядом. Но не выпадаю из истории, а еще больше погружаюсь в нее. Так действует волшебство театра, и я покоряюсь. И не я одна, видимо: «В сцене у монаха Ромео катался по полу от боли и отчаяния. Ромео? Юный Монтекки?! Катался старик с круглым брюхом, и ни одна сволочь в зале не рискнула засмеяться! Мы молчали, любовались и утирали слёзы.» Действие развивается дальше – важно все! И «Потонувший колокол», и город Х, который недаром не N, без конца повторяющаяся реплика «Брекекекс!», и, черт побери, кто этот Алексеев, чью биографию так подробно выписывают авторы? Нашла, кто такой. Щелк – восприятие книги меняется снова. Андерсеновский «Брекекекс» заметно дряхлеет – до комедии «Лягушки», 405 года до н.э. от роду, и лягушки эти уже квакают у лодки Харона. Кто же лучший трагик, коакс, коакс? Кому возвращаться из царства Аида?.. В общем, между строк здесь написано еще повестей пять, было бы желание – читай, думай. Нисколько не удивилась комментариям про «словоблудие», ибо, выпустив какую-то нить смысла, читатель воспринимает все нанизанные на нее слова как избыточные.

Что ж, безумно интересно и познавательно. Но эти нюансы не имели бы никакого значения, если бы не заключительная сцена в ботаническом саду. Именно к ней меня готовили всю повесть (или спектакль?) – именно в ней сошлись все ниточки сюжета и смыслов. Выбор Алексеева – и я снова вижу текст по-новому. И это финальное ощущение мне очень нравится. Тщательно прорисованное время и узнаваемый город Х теряют четкость, сквозь детали проступает сказка – не рождественская, пасхальная. О жертве, о висящем рядом на кресте разбойнике, о прощении. Театр – волшебство, он погружает в несуществующую реальность с согласия зрителя, с его ведома. И зритель верит! Но волшебство не в самих декорациях, а в людях, которые их расставляют. И в том, что они выбирают – холодный мир или теплый. Для себя или для других.

Браво авторам! Спасибо за книгу!