2 И вновь, «спасти рядового Райана»

Оказывается книга Пэтчетт выходила несколько лет назад в «Эксмо». Старого текста у меня нет. Но вряд ли что изменилось кроме названия. Перевод тот же. Да и меняться в романе особо нечему. Как был текст лоскутным, так и остался.

Мысль, что Пэтчетт – автор не первого ряда, я уже озвучивал, когда писал о «Прощальном фокусе». В этом романе, между прочим, увенчанном лаврами, ощущение такое, что Пэтчетт не годится и во второй сорт. От всех книг Пэтчетт веет пластиком, чем-то неживым, скроенным по шаблону. Все они собраны, как конструктор из правильных ситуаций, проблем и предложений. Ничего настоящего, из жизни, все головное, правильное, как принято считать и приятно читать. «Предчувствие чуда» превосходит, однако, другие ее романы в своей искусственности. Такое впечатление, что его составляющие заимствованы, как минимум, из трех разных комплектов.

Начинается все как личная история Марины Сингх (хирурга-фармаколога 42 лет от роду). Неудачный брак в юности, мигрантка. Неровный и неравный служебный роман, воспоминания о детстве и, попутно, картины всеобъемлющей американской скорби. Коллега сгинул в стране донов Педров. Кто если не Марина разведает ради безутешной вдовы, где могилка его? Какая неожиданность, какой сюжетный поворот! И да, заодно узнай, чем там занимается безумная доктор Аника, за которой не успел доглядеть погибший товарищ.

Судьба у героини тяжелая, и ей, готовясь к эпидемиологической атаке чуждой страны, приходится выбирать между здоровьем психическим и физическим. В вакцине, которой ее пичкают – заключен символический смысл: страх белого человека (индусы по афроамериканской классификации рас - белые) перед всем чужим.

Это и становится темой второго большого блока романа, где из героини вытрясают цивилизационную дурь и приводят в чувство реальности. Мир чистогана фармацевтических компаний против очарования естественного образа жизни. Запад! Что он понимает в счастье примитивных народов? Тут полное раздолье для любимой американцами культурной антропологии: грязь полезна для здоровья, а умытым мойдодырам – стыд и срам. Короче, «назад к природе!».

Но не тут-то было.

Зачем мы в Бразилии? Чтоб найти универсальное средство для женщины, желающей (она и вправду желает? кто-нибудь спрашивал?) беременеть до гробовой доски. То, что такими намерениями вымощена дорога в ад, вроде бы ясно любому читателю. Поздний ребенок – одни проблемы, с какой стороны ни посмотри – психологической, педагогической, социологической. Но светила биологии не ищут легких путей. Так что поиски средства идут полным ходом.

Нельзя сказать, чтобы подобная тема была хороша. Но современная американская книжка без родов и гинекологической тематики – это как птица без крыльев. Но, как оказывается, и это не главное.

После авторских кульбитов уже и не скажешь в чем суть книги. Однако скомканный хэппи-энд проливает свет на тайну.

Книжка про гуманизм.

Мысль такая «растяпы мы, конечно и разини мы…». Зато гуманисты. Проигрывая дикарям в естественности и здравомыслии, опережаем их в целом по моральным параметрам. Не зная всех тонкостей жизни среди дикой Бразилии, остаемся, тем не менее, человеками. А иные, как бы они не метили в знатоки туземной жизни, все еще в образе колонизаторов, бван и сахибов в далекой стране. С осуждением последних трудно не согласиться. Но вот гимну западной цивилизации пропетому в романе салютовать сложно. Так все-таки, зачем мы в Бразилии?

Очень самодовольная книжка. Но это самодовольство белого человека и было оценено медальками, несмотря на то, что роман, как и было уже сказано выше – книжный конструктор.

Ода издыхающей лягушке