5 Осеннее солнце

Я вообще без понятия, каким образом у меня появились "Маленькие женщины". В смысле, конечно же, что-то то я знаю, но я почти не интересовалась Луизой Мэй Олкотт и ее творчеством - есть и есть, чудесно, писала книги, молодец! Глупо, конечно, но на одном из уроков английского в школе мы делали перевод статьи о Л.М.Олкотт с отрывком из книги. Я, как всегда, обратила внимание, что мой английский стремится к нулю, но и порадовалась - небольшой отрывок мне настолько понравился, что я решила обязательно прочитать книгу - рано или поздно. Но к варианту"поздно" я тяготела больше: я боялась, что это будет рутинная классика, сродни "Войны и Мира", которую я буду читать месяц или больше. Но книгу мне подарили на Новый Год, и было глупо отказываться от такого сокровища: я села за чтение.
В аннотации нет чего-то ужасного, она не вовлекает читателя в пучины интриг; понятных единицам, замудренных действий и прочей страшной мутью, которую все так любят. В аннотации лишь идет констатация факта о существовании семьи с 4 дочками, отец которых ушел на фронт - шла Гражданская война в США.
Характеры девочек действительно очень разные и люди, никогда в жизни не читавшие "Маленьких женщин" могут даже назвать их шаблонными. В семье Марч растет четыре сестры - серьезная, но подверженная моде Мег, бунтарка-охотница до книг Джо, робкая Бесс, и малышка-"мышка" Эми. "Да это же типичные характеры, которые можно встретить в любой книге на "троечку"!" - поражалась я из прошлого, ставя оценку книге по её аннотации. Черт возьми, за такие слова о "Маленьких женщинах" я бы могла и побить!
Уже на первых страницах автор дает читателю возможность представить девочек визуально, но не говорит ни слова об их характере:

Что же касается характеров четырех сестер - выяснение этого вопроса мы оставим на будущее.

Читая эти строчки, я почувствовала ощутимое раскаяние за свои отвратительный мысли, все-таки вы этих словах кроется "коварный" замесел автора - Л.М.Олкотт, чтобы о характере сестер говорил не "голос со стороны", а их поступки.
Несмотря на мою тепершнюю восторженность, поначалу я заставляла себя продолжать чтение. Отчасти потому, что я не люблю бросать книги и человек, подарившей мне книгу, рано или поздно все равно поинтересовался понравилась ли мне она. Отвечать "ну....да", разоблачая тем самым мою ложь, мне всегда противно, и я продолжала мучиться, но очень недолго.
Где-то на 150-ой странице я настолько привыкла к сестрам, что перестала чувствовать отвращение к "Маленьким женщинам" и перестала замечать "ваниль", как писали некоторые на liveLibe. Это светлая история становится все более и более любимой с каждой страницей. Характеры девочек и прочих героев действительно раскрываются, и я перестала ощущать их как героев Америки - они стали мне сестрами. "Маленькие женщины" - книга-осеннее солнце, неяркая и вроде ничем не примечательная, но такая прекрасная, что начинаешь ей верить.
Каждую фразу миссис Марч мне хотелось распечатать и повесить в красивую рамку, а нотации уже не были нудными и отвратительными, они так милы, что ненароком хочется становиться такими же, как трудолюбивые пчелки-сестры:

Хотела бы я, чтобы мы носили на голове утюги, которые не давали бы нам вырастать. Но бутоны станут розами, а котята - кошками; такая жалость!

Никто не говорит, что сестры Марч идеальны! В каждом новом эпизоде романа каждая из сестер показана как с хорошей, так и с плохой стороны. Глядя на них, хочется тоже меняться к лучшему, а бедность и спокойная жизнь перестают казаться такими... унизительными.
Бедность не порок; а чтение давно не казалось мне таким сладостным и одурманивающе упоительным. Грустно становится лишь оттого, что "Маленькие женщины" не сможет навсегда оставаться актуальной. Мое недовольство романом в начале свидетельствует лишь о том, что нравы уже поменялись - это протест против правил, непонятных мне и всему моему поколению, но близких 19 столетию. Мне по-настоящему обидно за нравы, сейчас господствующие в обществе, но я не нахожу в себе сил подняться и поколотить виновника наших бед, как Джо начале "Маленьких женщин"... В моем сердце светлая грусть, и твердая уверенность помочь людям разглядеть в чужих сердцах то, что навсегда они похоронили в своих собственных.